– Что случилось, мама? – Юля выглянула в коридор, послышалось хныканье Матвея.
– У Аньки миллион украли. Ну, старая с…а, ну, я ей, – Татьяна Сергеевна стала судорожно собираться.
– Мама, куда ты? – остановила ее дочь. – Ну, что ты ей скажешь?
– Что я ей скажу? Что я ей скажу? Скажу ей, что она моей добротой пользовалась, всегда все брала, ни от чего не отказывалась. Да лучше бы я Матвею яблок принесла, а не старой мымре, чтоб она ими подавилась, – Татьяна Сергеевна зарыдала, уронив голову на руки. – Последний кусок от семьи отрывала, неблагодарная. Чтоб она… – от злости она не могла подобрать слов, хотелось сжать старую куриную шейку руками и давить, давить, пока не захрипит. Из головы не шли яблоки за восемьдесят рублей.
– Она же тебя не просила и, потом, она с Матвеем сидела, никогда не отказывала, – резонно заметила Юля.
– Да если бы я знала, если бы я знала, – рыдала Татьяна Сергеевна, бессильно стуча кулаком по столу.
– Успокойся, – Юля подала матери стакан воды.
Спустя час в дверь снова позвонили. Это оказалась соседка сверху. На ней лица не было, взлохмаченные волосы стояли дыбом и придавали ей сходство с каким-то сказочным персонажем, не то с домовенком Кузей, не то со Страшилой, а, может, с обоими сразу.
– Товарищи, – голосила она, размахивая руками, – да что же это делается? Змею на груди пригрели. – Какую именно змею, она не уточнила, но Татьяна Сергеевна нутром почувствовала родственную душу, в которую наплевали так же, как и в ее собственную, молча затащила сказочного персонажа в дом и налила водки. – Вот же не думали, не гадали, казалась такой милой старушкой, – заголосила она, занюхав водку рукавом.
– Ой, не говорите, старая пас…да, – рыдала Татьяна Сергеевна. – Я ей яблок вчера принесла, хоть бы слово сказала.
События развивались стремительно: спустя час слетелись, словно стервятники, почуявшие кровь, родственники в количестве пяти штук. Оказалось, Анна Никифоровна каждому из них обещала квартиру. И хоть раньше их никто не видел и про их существование не слышал, все почувствовали себя такими же обманутыми и обокраденными. Подъезд гудел, как разворошенный улей: орали бабы, мужики пили, не закусывая, ревели ничего не понимающие дети во главе с Матвеем. Был ли миллион, никто не знал наверняка, но все чувствовали, что был, и что всех их и каждого в отдельности обворовала гнусная старушенция.
Милиция доказательств наличия денег и кражи не нашла, взлома не было, ничего, слава богу, не пропало. Поэтому в обед Павел Александрович с облегчением ретировался. У него и так было дел по горло и еще один «висяк» ему был ни к чему. С трудом отбившись от соседей и родственников он чуть ли не бегом добежал до УАЗИКа и отбыл.
– А нам теперь что делать? – кричали разъяренные соседи и родственники в количестве пяти штук.
– Не знаю, милиция состава преступления не нашла, – мотор взревел, унося блюстителя закона и порядка подальше от массовой истерики.
Разъяренная толпа, пихая друг друга локтями, бросилась в квартиру Анны Никифоровны. Каждый хотел оказаться лицом к лицу со старухой первым. Втиснувшись в квартиру, они натолкнулись на обаятельную улыбку и невозмутимость мымры и, словно шарики, из которых выпустили воздух, стояли на пороге, тяжело дыша.
– Здравствуйте, товарищи, – тихо произнесла Анна Никифоровна.
Тут, словно по команде, обезумевшая толпа, перебивая друг друга, начала выкрикивать проклятия, обвиняя старушку во всех смертных грехах. Но волна ненависти разбивалась о невозмутимость Анны Никифоровны, совершенно ее не трогая. И вдруг кто-то воскликнул:
– Да она же сумасшедшая.
Все подхватили эту мысль, обсасывая ее со всех сторон и все присутствующие сошлись во мнении, что так оно и есть. Под давлением общественности родственники подсуетились и упекли Анну Никифоровну в дом престарелых.
Впрочем, медсестры попали под обаяние старушки, делая ее пребывание в казенном доме более-менее сносным. Юля, в тайне от матери, иногда навещала старушку, тайком приносила ей сладости и фрукты.
Матвей часто играл с найденными в доме Анны Никифоровны бумажками. Сначала он хотел рассказать все матери и бабушке Тане, но, увидев, к каким последствиям привел его невинный поступок, испугался и промолчал. Найденные бумажки он надежно спрятал под яблоней в саду, каждый день окапывал и с упоением перебирал, пока не пошел дождь и не испортил всю игру. Постепенно Матвей о бумажках забыл, как и о Анне Никифоровне.
Квартира, обещанная сразу пяти родственникам так и стояла пустая, потому что каждый мнил себя истинным наследником и не желал делиться с другими, истинно полагая, что именно он достоин самого жирного куска.