— Да, слыхать, что-то будто затевается, — вяло говорит Андрей, — болтают кое-где…
— Это мы, Михайлыч, каждый день слышим, что болтают, — с иронией перебивает его нетерпеливый Антон, — только послушай Домну Ильичеву да того вон «праведника», — зло кивает он на Митю, — такого наворотят, аж нос зажмешь. А нам желательно знать, как эта политическая линия партии проводится.
Задетый грубоватой настойчивостью Антона, самолюбивый Андрей отвечает отрывисто:
— Мне, правду сказать, некогда было интересоваться, какая там идет политическая линия. У меня своя работа была: молотком стучать да инструмент ремонтировать. На это особой и линии никакой не надо, так получается, без линии.
Наступило неловкое молчание. Дедушка Петро, желая выручить Андрея, деликатно переводит разговор на другое. Заговорили о погоде, о видах на урожай.
Мужики у дверей по одному встают и молча выходят из избы.
Ушел вскоре и дедушка Петро. В избе остались Матвей Сартасов, Никита Твердышев да еще два-три водивших с ними компанию хозяина. Наконец встают и они.
— Ну, живи, Михалыч, — приветливо говорит Матвей, довольный тем, что Андрей не принял сторону Антона. — Обрастай, становись на ноги. Да в гости милости просим. Посидим, покалякаем. По нынешним временам трудовым людям дружнее держаться надо, а не рвать друг у дружки. Да и… другим не давать потачки.
И уже у порога, как бы между прочим, спросил, остро глядя на Андрея:
— Ты ведь, Михалыч, надо быть, в совет-то не бросишь захаживать, дружбу там терять, а?
Видя, что Андрей мнется, Матвей веско добавляет:
— Теперь бы особо надо тебе к этому месту поближе быть. Не на одних голодранцах должна советская власть держаться. Надо и нам, справным хозяевам, дружбу с ней заводить… А ты теперь, видать, будешь одним из первых.
Андрей, невольно улыбаясь, качает головой:
— Нет-нет, Матвей Никанорыч. Какой я справный хозяин? Далеко еще мне до него. Хотя бы добиться, как при отце жили…
Упоминание о Михайле-кузнеце, давнем противнике «почтенных», не понравилось Матвею, и он не поддержал разговора. Вместе с Никитой и Григорием вышел из избы.
Андрей, польщенный вниманием солидных людей, радушно провожает гостей, выходит вслед за ними на крыльцо и в замешательстве останавливается.
На крыльце, невозмутимо покуривая самокрутку, сдвинув на затылок свою старую солдатскую шапку, сидит Захар.
— Захар Петрович! — обрадованно восклицает Андрей, справившись с минутным смущением. — Чего же вы в избу не проходите?
— А я жду, когда ты с новоявленными друзьями распрощаешься, — насмешливо отвечает Захар.
— Ну, какие они друзья, — оправдывается Андрей, — просто пришли люди попроведать, поговорить.
— Вот и я за этим шел. Садись, — хлопает Захар рукой по еще не остывшей от солнца доске крыльца. — Побеседуем.
Андрей покорно усаживается рядом с ним на крыльцо.
— Так что, говоришь, молотком стучать — никакой линии не надо? — смеется Захар, кладя широкую ладонь на плечо Андрея.
— Да ведь, как вам сказать, Захар Петрович… конечно, моя линия: работай знай да работай. Что заработаешь — все твое.
— Оно верно… — в раздумье отвечает Захар, — заработал — бери… Да вот почему-то по-разному у людей получается. Одни работают, работают — а все прокормиться еле хватает. Вот Антоха с оравой своей еле-еле до нового года протянет. А ведь все лето спину не разгибал. И у себя, и на других успевал батрачить. Да и дед твой Петро тоже не больно разживется с такой семьей. Других же взять, хотя бы и гостей твоих недавних, вроде они не больно на пашне убиваются, а глядишь — полные амбары навозили. Потому что другие на них работают. Это, правильно, по-твоему? — спрашивает Захар, пристально глядя на Андрея.
Андрей молчит.
— Вот тебе и линия! — с иронией восклицает Захар.
— Что же поделаешь, Захар Петрович, — неуверенно отвечает Андрей. — Так уж устроено…
— Устроено, устроено! — сердито повторяет Захар. — Значит, перестраивать надо! Мы революцию за што делали? Штоб не было на земле ни богатых, ни бедных. А у нас в деревне опять получается: один хребет ломает, а другой урожай сгребает. Слыхал, небось, по другим местам что разворачиваться начинает? Объединяется народ! Не хочет больше в одиночку каждый на своем поле колупаться да к кулакам в кабалу попадать. Думаем и в своей деревне артель сколотить, чтоб совместно трудиться и силу «почтенных» под корень подсечь. Кому же в такой перестройке и заводилами быть, как не нам, коммунистам, да таким вот, как ты, молодым, грамотным крестьянам?