Песенка Анны Константиновны вдруг оборвалась. Улыбка разом сбежала с ее лица. Не говоря ни слова, она встала, подняла с пола портрет, и, не взглянув на Степку, поспешно сунула его обратно между книг.
И по скорбному взгляду, который бросила учительница на портрет в то короткое мгновение, когда ставила его на место, и по тому, как она совсем не обратила внимания на вынутые со второй полочки книги, понял Степка, что вторжение его на запретную полочку осталось незамеченным и что что-то другое, наверное, связанное с портретом, вызвало неудовольствие учительницы. И когда вдруг погрустневшая Анна Константиновна вернулась к Наталье, он поспешно сунул заветные книжки под мышку и потихоньку выбрался из комнаты.
Забравшись на печь, при свете старой керосиновой лампы Степка погрузился в чудесный мир необыкновенно захватывающих приключений. Вместе с отважным капитаном белого брига он сражался против кровожадных пиратов, томился в мертвом штиле коварного, заросшего непроходимыми водорослями Саргассова моря, вырывался из ужасного плена диких людоедов, дрался с тиграми и львами, спасал от жестоких бандитов чудесную красавицу… почему-то очень похожую на Анну Константиновну.
Степка не был просто заинтересованным наблюдателем происходящего в книгах. В своем воображении он принимал в описываемых событиях самое деятельное, подчас вовсе не предусмотренное автором участие.
По воле фантазии Степки, у его любимого героя в решительный момент вместо ненадежного духового ружья появлялась в руках трехлинейная винтовка, а если врагов было много, то и целый пулемет «Максим». А то к красивому, но беспомощному, окруженному врагами парусному бригу его любимого капитана, застигнутого в мертвых зарослях Саргассова моря, вдруг подходил стремительный миноносец, на мостике которого в капитанской форме и с биноклем в руках стоял Степка. Мощными залпами орудий он топил деревянные посудины врагов, подплывал к самому бригу спасенного друга и, великодушно вручив ему командование миноносцем, отправлялся опять на свою печь, в мир новых неведомых стран и приключений.
Через три дня Степка прямо после занятий отправился к учительнице за новыми книгами. Так же, как и в первый раз, он для вида перебрал книжки «своего возраста», потом с верхней полочки облюбовал себе пачку журналов «Всемирный следопыт» с яркими заманчивыми обложками и ждал удобного случая, чтобы улизнуть с ними домой. Но Анна Константиновна ловко поймала его за рукав и, улыбаясь, спросила:
— А ну-ка, дружок, покажи, что ты себе подобрал? И, как бы невзначай заметив у него под мышкой журналы, неодобрительно покачала головой.
— Э-э, брат, это не годится. Так ты совсем свои мозги на сторону свихнешь. Ты лучше вот что почитай! — И она, положив журналы обратно, снова дала ему книгу «В людях».
Грустная повесть о детстве маленького, всем чужого мальчика Алеши, о жизни его несчастной бабушки, деда сразу захватила Степку, и он прочитал ее, не отрываясь.
После этого Анна Константиновна предложила ему книги про Каштанку, про бедного мальчика Ваньку Жукова и другие. Степка уже не отказывался. Особенно ему понравилась книга «Спартак». Спартак шел вперед, сплачивая вокруг себя угнетенных рабов, громил легионы кровожадных римлян, и Степка с восторгом следил за его героическими подвигами, восхищался его силой и бесстрашием. Торопливо листая страницу за страницей, он стремился вместе с героями книги все вперед и вперед, к полному освобождению смелых и доверчивых, как дети, рабов.
Но когда Спартака начали настигать римские легионы, когда он, преследуемый врагами, оказался запертым в ловушку и римляне уже приготовились для последнего, рокового прыжка, вдруг на их скученные полчища с тыла обрушивался смертоносный ливень пуль из станковых пулеметов. В центре их когорт, сотрясая землю, грохотали разрывы ручных гранат, взметая огонь и дым, сея повсюду смерть ненавистным поработителям.
Это на помощь храброму Спартаку приходил Степка со своими одноклассниками.
Освободив из ловушки героя, он снабжал его оружием, и Спартак, победоносно шествуя по всей Италии, освобождал рабов и уходил вместе с ними в Советский Союз, где становился командиром дивизии и воевал против буржуев.
«Рипитиции», при одном упоминании о которых деревенские кумушки еще недавно крестились и отплевывались, оказались настолько веселыми и занятными, что те же кумушки, решившись из одного любопытства взглянуть на эти «богопротивные зрелища», забывали вдруг о своей набожности да так и просиживали на них целыми вечерами.