— Ах, за Андрю-юшей, за братцем, значит, дорогим, единоутробным, — продолжал Матвей, загораживая дорогу. — Мало, значит, что он на вас с сестрицей вашей сознательной спинушку день-деньской ломает, вы еще над ним и надзор учинить задумали. Что ж, получайте, получайте вашего братца, вон он сидит под охраной красоты своей ненаглядной, целехонький, здоровехонький.
— И пьян-нехонький, — визгливым фальцетом выкрикнул Никита Твердышев под злорадный хохот собутыльников.
Степка подходит к Андрею. Тот еле отрывает от стола хмельную голову.
— Андрюша, пойдем домой, Наталья зовет.
— Подумаешь, какая королевна твоя Наталья, — с ненавистью прошипела Анна и еще крепче налегла на плечо Андрея. — Никуда Андрюша не пойдет! Убирайся к своей мокрохвостой Наталье да скажи ей, что она Андрею не хозяйка. Он сам большой, знает, что делает.
Степка же думает, что, наверное, брат не очень хорошо знает, что делает, и еще решительнее тянет его за рукав:
— Андрюша, пойде-ем…
В глазах Андрея появляется осмысленное выражение. Он кладет непослушную руку Степке на голову и тянет заплетающимся языком:
— Ст-тепка, бр-ратишка… я сейчас… — и пытается подняться с места.
Но Анна решительно сбрасывает его руку с головы брата и, подхватив вставшего Андрея под руку, вместе с Матвеем уводит в горницу, захлопнув перед Степкой двустворчатую дверь.
Минуту спустя оттуда выходит Матвей. В лице его уже нет всегдашней ласковости, и на Степку он смотрит с явным презрением.
— Андрюшка у нас ночует. А ты брысь отсюда! — он поворачивается к столу, наливает из бутылки в стаканы приумолкнувших гостей.
Степка слышит ехидные хохотки пьяных мужиков и чувствует, как к горлу подступает какой-то горячий противный комок.
Стиснув кулаки, чтоб подавить слезы, он сдавленно кричит:
— Андрюша, пошли домой! — и бросается к закрытым дверям горницы, из-за которых слышится приглушенное бормотанье Андрея и повелительные, короткие фразы Анны.
Рванув дверь, он видит на смятой кровати Андрея и Анну, прижавшуюся к нему костлявым плечом. Степка терзается, не знает, что делать, но в это время Матвей цепко хватает его за воротник полушубка и, как щенка, вышвыривает на улицу.
Недавние морозы и метели сменились теплыми ясными днями. По утрам карнизы крыш обвисают хрустальными сосульками, лужицы на дворе затягиваются узорной корочкой.
Но ласковое весеннее солнышко выглядывает из-за дальнего леса, и сосульки покидают карнизы крыш — с веселым шуршаньем падают в синеватый рыхлый снег. Оживают и лужицы на дворе. Незаметно сбрасывая узорные оковы, они наполняются новой влагой и начинают исподволь пробивать под снегом свои извилистые журчащие ручейки.
Все оттаивает, оживает, готовится к приходу весны. Только у Кузнецовых в семье невесело. Словно невидимая грозная туча нависла над их домом, готовая вот-вот разразиться страшным и непоправимым несчастьем.
Андрей, как всегда, когда его что-нибудь тяготит, много работает, с утра до вечера пропадая в кузнице.
Теперь он делает из Матвеевых стволов ружье для себя. Кует, пилит, сверлит. Даже по вечерам никуда не выходит из кузницы, словно скрываясь от кого-то.
Но Матвей сам к нему пришел. Пришел поздно вечером, оживленный, ласковый. Сразу с порога кузницы закричал весело:
— Ну как, зятек, живется-можется? Что не заходишь?!
— Некогда все, — виновато отводя глаза, отвечает Андрей, делая вид, что не замечает обращения «зятек».
— Ну-ну, трудись, все семье на пользу. А то Анютка упрашивает: сходи, мол, дядя, узнай, что там с моим Андрюшей. Может, что неладное…
Андрей молчит.
— Так что сказать-то? — не отстает Матвей. — Зайдешь вечерком?
— Не зайду я к вам больше, Матвей Никанорыч, — тихо говорит Андрей, глядя куда-то в сторону.
— Эт-то ка-ак же так не зайдешь? — удивленно протянул Матвей. — Да ведь ждет же!
Андрей молчит. И кажется, что этим молчанием он утверждает чье-то право ждать его, требовать его прихода.
— Нет, ты это, Андрей Михайлович, брось! — с угрозой подходит Матвей вплотную к Андрею. — Анютка мне заместо дочери. Я не дозволю над ее девичьей честью надругиваться! Ты что, забыл, что ли?
Слабая ироническая улыбка кривит губы Андрея.
— А что забывать-то, — нехотя отвечает он.
— Как это так что забывать?! — с визгом вдруг закричал Матвей. — А ночевал у меня в горнице с Анюткой — это тебе что, шутка что ли? На всю деревню ославил девку. Думаешь, кто другой теперь твой грех покрывать будет?!