Однажды (недавно) я вдруг увидел фото, которое опубликовал Вадим Махницкий для «Клуба Анонимных моряков» в Фейсбуке, и настолько оно мне понравилось. Хотя нет, понравилось – это неправильно. Просто навеяло мысли. Просто мысли. И я, взяв за основу это фото, нарисовал то, что было на душе. Настроение и чувства, которые просто соответствовали возрасту. То, что мы (я) видим очень зависит от нашего настроения. Даже цвет неба может меняться от «бездонной синевы» до раздражающего «синего». Цвет, конечно, может успокоить. Есть даже цветотерапия, которую я не отрицаю. Но лучше сначала успокоиться, а потом оценивать.
На картине (холст на картоне, масло) я нарисовал старую лодку. Она ещё на плаву. У неё есть мачта и парус. Пусть парус не совсем целый, но он парус. И она ещё может. Но уже есть новые лодки, а эта оказалась не нужной. Это, вероятно, не совсем то, что было на фото, но это то, что я чувствовал.
Когда-то лодки и корабли не умирали от старости. Когда лодка оказывалась не нужной на море, её переворачивали и дальше она жила как сарай или даже дом. А корабли гибли. И не важно было, старый он или новый. До конца своих дней он был нужен. Потом кораблей стало больше, чем потребностей и их ценность упала. Упала настолько, что сделать новый корабль стало проще и дешевле, чем поддерживать на плаву старый.
И всё больше людей стало делать новые корабли, и всё меньше чинить старые. Может быть это было связано с развитием экономики? Например, для постройки нового корабля нужен только один хозяин верфи и много рабочих. Задачи у них глобальные, ежеминутно хозяина отвлекать не будут, да и заказчики, хоть и приходят редко, но зато платят много.
С ремонтом больше хлопот, чем выручки. Да и попробуй-ка найди столько заказчиков, чтобы получить с них денег как за новый корабль. Поэтому новые по чуть-чуть вытеснили старые. Это экономически более выгодно и для тех, кто делает и для тех, кто пользуется. Исчезла или почти исчезла индивидуальность. Потому что она неинтересна (невыгодна) для тех, кто делает и очень дорога для тех, кто пользуется.
С кораблями и лодками – понятно. А я, то здесь причём? Просто когда то, ещё в тридцать два года, на одном из собеседований, на меня посмотрели с нескрываемым сожалением, типа «Куда ты собрался? Ты для нас не перспективный». Поэтому и отказали. Нужны были умные опытные и двадцатипятилетние, ну, в крайнем случае, двадцати семи. Потом через пару лет, при медосмотре, один из врачей посмотрел сочувственно и, на моё желание чувствовать себя лучше, обратил внимание на не юношеский возраст. «Вам лет то сколько? Ну и чего Вы хотите?». И, почему то, в голове достаточно ярко нарисовалось заросшее и не огороженное моё место на кладбище, которое меня уже заждалось. Ответственный за порядок на погосте, вероятно, уже давно ставит мне прогулы. Типа, уже пора. Это не придумано, это реальные истории от реального и пока живого меня.
Конечно, вот такое вот нередкое отношение может достаточно сильно поранить. Но «то что не убивает, то делает сильнее». Вот эти два ярких и несколько менее ярких, но в том же направлении, случаев не убили. Но дали понять, что самая главная для меня надобность (нужность) во мне у меня самого. Потому что для внешних потребителей ты должен соответствовать параметрам и один из параметров – год выпуска. И чем он ближе, тем позже ты выйдешь на пенсию и тем больше извлекут пользы. Количество пользы определяется как средняя польза умноженная на количество лет до пенсии. То, что многие уходят с предприятия задолго до пенсионного возраста – не учитывается. Поэтому первая фильтрация проходит по каким-то внешним, абсолютно доступным свойствам. Пол, возраст, внешний вид и тому, что соврал про опыт. Остальное узнают на собеседовании и если очень удачно рассказать, чтобы поверили, то можно попасть туда, куда хотел.
Да, когда ты востребован кем-то извне, это хорошо, но это не вечно и даже не на всю жизнь. Тебя обязательно заменят, потому что потребность не в человеке, а в том, что он делает. А то, что он делает может также сделать не любой, но многие. Может быть не абсолютно так, но почти так же. И не заметят разницы или она для потребителя окажется несущественной. Поэтому заместят легко и непринуждённо, и забудут через неделю. Я видел, как забывали и видел забытых. Даже общался с ними. У всех, большую часть информации, составляют воспоминания о том, как это было. Совсем не утилитарные. Т.е. те, которые никто не будет применять.
Зная, что это может постигнуть и меня, я решил, что внешний потребитель моей нужности полезен, но этого может быть недостаточно. Недостаточно для того, чтобы я чувствовал себя хорошо (не брошенным), даже тогда, когда этот потребитель моей нужности исчезнет. А для других я окажусь невостребованным. Поэтому я решил взрастить в себе внутреннего потребителя. Того потребителя, который всегда будет нуждаться во мне. Это не эгоизм. Это суровая правда существования современного человеческого общества. Если ты не нужен себе, то обязательно будешь не нужен никому. Не сейчас, не сегодня, но это обязательно случится.