В начале нынешнего столетия у Сокольничьей заставы стояла знаменитая дача графа Ростопчина. Спустя сорок лет после нашествия французов от этой роскошной барской усадьбы оставались одни развалины дома и запустелый сад, по дорожкам которого росла трава и ездили иногда для сокращения пути проезжие в телегах.
Все московские гулянья прошлого века отличались от нынешних большим разнообразием и разгулом. И. Е. Забелин весьма верно замечает, что общее веселье тогда поддерживалось и общим участием москвичей, большинство которых не успело еще поставить себя выше народных обычаев и не только не чуждалось, но, напротив, принимало самое живое личное участие во многих забавах простого народа. Гулянья того времени еще во многом сохраняли те первобытные черты, в которых вполне отражалась старинная жизнь со всеми особенностями и оттенками; эти главные черты были: пьянство, пляски, кулачные бои и т. д.
Одним из центров каждого гулянья был большой шатер, известный в народе посейчас под кличкой «колокола». Из гуляющих редко кто проходил мимо шатра-колокола, верх которого украшался обыкновенно небольшим флагом и зеленою кудрявою елкою; внутри шатра стояли стойки с бочонками и разною питейною посудою, в числе которой потребительнейшая называлась «плошкою» и «крючком». Это была особая мера, в которой продавалось вино в разливку, и в старину не просили «на водку», а просили обыкновенно «на крючок».
Кроме большого шатра, на гуляньях стояли еще разного рода шалаши и палатки, крытые нередко рогожей и лубком. Здесь помещались трактиры, герберги, продавцы пряников, орехов, царьградских стручьев; также всюду на гуляньях виднелись столы, где дымились самовары с ароматным имбирным сбитнем, продавалась хмельная буза, полпиво и проч. В числе народных забав первое место занимали качели, затем карусели, нынешние детские коньки. Затем давались для народа и драматические представления, устраиваемые в лубочных балаганах, шалашах и других на скорую руку постройках.
Такие балаганы строились обыкновенно на Святой под Новинским и на Масленице на Москве-реке. Представления в таких театрах не отличались чистотою; героем комедии был шут или дурак со своими нецеломудренными рассказами и прибаутками. В числе народных зрелищ были еще кукольные комедии и райки, показываемые заезжими иностранцами; приезжали в Москву и разные немецкие шпрингеры, балансеры, позитурные мастера, кунстмейстеры, эквилибристы и великаны. В числе последних в 1765 году в Немецкой слободе показывался иностранец Бернард-Жилли; ростом он был в 31/2 аршина, во всем с пропорциональными членами и такой величины, что «не найдено еще человека, который бы свободно не мог проходить под его руку». Великан начал расти только с десятого года. Этот силач представлен был императрице в Царском Селе. Жил в те времена еще итальянец Швейцер в Немецкой слободе и показывал любопытствующим персонам повседневно разные курьезные действия собак и брал за смотрение по рублю.
Другой заезжий француз показывал человека, который был выброшен во время жестокой бури на остров Мартиник и три месяца питался камешками, дававшимися ему в пищу. Жила у Тайницких ворот у малороссиянина Репкова дочь, которая, трех лет от роду, играла на гуслях 12 пьес по слуху, самоучкой. Показывалась также на Тверской, в екатерининское время, у жены Шаберта де Тардия, привезенная из Африки птица страус, которая больше всех птиц в свете, чрезвычайно скоро бегает, имеет особенную силу в когтях, на бегу может схватить камень и так сильно оным ударить, как бы из пистолета выстрелено было; оная же птица ест сталь, железо, разного рода деньги и горящие уголья. За смотрение благородные платили по своему изволению, а с купечества брано было по 24 копейки; простому же народу объявлялась цена при входе.
В числе древнейших народных забав на гуляньях можно было встретить медведя с козою. Затем также на старинных гуляньях славились игрою на рожках тверские ямщики; они же «оказывали весну разными высвисты по-птичьи». Эти простые мужички составляли целые хоры самых разнообразных птичьих голосов, начиная от нежной малиновки до соловья.
Кроме описанных удовольствий, на старинных гуляньях можно было встретить и «собачью комедию». С такою ученою комедиею на Москве в 1766 году был итальянец Иозеф Швейцер: с некоторым числом больших и малых собак, приученных к разным «удивительным действиям», давал он представление в Немецкой слободе, в доме графа Скавронского. За смотрения «оных действий» брал сперва по рублю с персоны, но затем позднее и 50 копеек, а с «подлого» народа по 10 копеек с человека.