С мыслями собраться так и не получилось, а вот нашлись сломанная бронзовая пряжка, свистулька-птичка, но почему-то сделанная из очень мягкого свинца, который мялся в руках как пластелин, и пара медных монет. Причём одна непонятная, квадратная с дыркой посередине. Может, и не монета вовсе, надписи на всех трёх монетах, включая серебряную, кардинально отличались друг от друга: где-то вязь, где-то клинопись, а на квадратной вообще чёрточки, как будто кто-то мешки с картошкой считал. А знакомых цифр не было вообще.
Солнце склонилось к самому горизонту, стих ветер, затрещали кузнечики. Просто красота, пора бы и на бугор сходить, осмотреться, чтобы по темноте ноги не ломать. Было ещё довольно светло, и Данил шёл быстрым шагом, размахивая прибором, как клюшкой для гольфа. Всё равно сигналов не было, но надежда теплилась.
Смех. Такой заразительный и тихий «у-ха-ха», ему вторило «и-хи-хи», хором «ха-ха», «хи-хи». Такое ощущение, что куча клоунов пытались рассмешить парня, ну и у них это получилось. Он расплылся в улыбке и повернул в сторону смеха, хотя, может, крыша всё-таки уехала и ему мерещиться начинает. Человек пять смеются – не меньше. И вдруг «у-у-вуруу-у-рр» – смех сменился не то рыком, не то воем, да таким, что Данил встал как вкопанный, побледнел, даже мороз по коже прошёл. Люди так смеяться не могут, и тут, словно издеваясь над ним, вновь заразительно засмеялись с протяжным «и-и-ха-ха и-хи-хи». Только искателю было уже не до смеха, он переложил прибор в левую руку, а лопату в правую, начал медленно пятиться.
И тут он увидел их, а они увидели его, они вышли из чапыжника. Пять здоровенных собак с длинными шеями, как у маленьких жирафов, и ирокезами на голове. Гиены, что ли? Или похожие на них. Гиены вроде пятнистые, а эти имели переднюю часть туловища бурую, а задняя часть была как у зебры, полосатая, в чёрно-белую полоску. Что это за порода, парень не знал.
Бежать поздно, догонят. Вот бы спиной к чему-нибудь прижаться – к дереву или стене. Но тут вообще ничего нет в округе, кроме идола, значит, нужно отходить к нему. О гиенах он знал только, что они не нападают на высоких жертв, и то из комедии про бушменов. Тут же приложил к себе лопату и прибор, так, чтобы они торчали выше головы. На животных это вообще никак не повлияло. Они продолжали смеяться и сокращать расстояние. Данил решил, что это не прокатит.
– У-у… прибью… – Он замахнулся лопатой и заорал что было мочи.
Вот это прокатило, гиены перестали смеяться и отпрыгнули назад. Но ненадолго. И самое главное, они начали расходиться кругом. Сейчас они отрежут его от обелиска, и тогда точно беда. Обороной войны не выиграть, нечего ждать.
– У-у-у!
Парень поднял лопату, развернулся и побежал на ту гиену, что отрезала его от идола. Полсекунды не прошло, гиена просто ушла в сторону по кругу, не позволяя приближаться к камню. Всего лишь полсекунды он был развёрнут спиной к самой крупной особи, между ними метров пятнадцать было. Тело развернулось само – когда гиена преодолела пятнадцать метров в полсекунды, задумываться было некогда, времени ни на что не оставалось, только сунуть прибор в открытую пасть зверюге. Пластмасса катушки брызнула в разные стороны под мощными челюстями, но моток медной проволоки словно верёвка, его просто так не перекусишь, медь слишком мягкая. Гиена дернула головой, да с такой силой, что прибор вылетел из рук Данила. И гиена начала его трясти, мотая башкой. Замахиваться одной рукой было неудобно, лопата пыталась вывернуться, но замах был из-за спины очень сильный и очень неточный. Если бы гиена не трясла головой, мутузя остатки катушки, парень ни за что бы не попал, а так гиена сама подставила череп под удар.
Дон-н-н. Звон закалённой марганцевой стали полотна лопаты при столкновении с черепом гиены был такой, как будто он стукнул по рельсу. Гиена рухнула перед ним, откинув ноги в разные стороны. Парень тут же схватил лопату двумя руками и по горизонтали с разворотом хотел провести вокруг себя, отогнав гиен, которые подбегали сзади. Но полного круга прочертить не удалось.
«Дун-н» – лопата ударилась в неожиданное препятствие. Как эти гиены так быстро подбегают? Удар сбил гиену, которая оказалась позади, она полетела кубарем. Удар же вышел неожиданный и такой силы, что Данил чуть не выронил свое орудие, кисти рук просто отсушило. Ещё раз крутанувшись на всякий случай, опять почти попал, но следующая гиена была уже умнее и успела отпрыгнуть. Он крутился с лопатой и орал во всю глотку.
Свободная секунда, зверюги разбежались, он занёс лопату над головой двумя руками и теперь уже ребром, как топором, ударил по черепушке оглушенной гиены. Снова ошибка, лопата кривая, после удара вновь чуть не вырвалась из рук. Тёплые красные брызги попали на руки и лицо, мало того, красный тонкий фонтанчик брызнул в сторону с такой силой, что казалось, кровь у гиены гоняло не сердце, а насос высокого давления. Вторая подбитая тварь, прихрамывая на ногу, отбежала на почтительное расстояние и там подвывала, остальная стая, подражая ей, отошла на более значительное расстояние.
Данил крутил лопатой по кругу, отходя к идолу. Но, похоже, им уже никто не интересовался, наверное, у гиен появилась еда, и они его отпустили.
Наконец-то он дошёл до истукана. Сначала прижался спиной к прохладному камню, держа лопату на изготовку. Потом со словами «извини, брат» полез на верхушку истукана – да, наверное, это осквернение, но он чувствовал, что иначе ночь не переживёт. Верх камня был плоский и размером с сиденье табуретки. Данил очень удобно уселся, свесив ноги и положив лопату на колени.
Ха, как он сюда залез?! Словно взлетел, да ещё с лопатой в руках… И как слезать теперь?
Тут опустилась тьма, так быстро и неожиданно, как будто свет выключили. Так бывает только на юге. Да и тьма была такая, что руки вытянутой не видно. Всё сразу огласилось сотнями звуков, словно это не степь, а джунгли какие-то. Да куда он попал? В Африку, что ли? Это точно не Казахстан! Да и звёзды не те. Конечно, он не специалист по звёздам, но созвездие Большой Медведицы и Ориона знал. А значит, это южное полушарие. Ни фига себе его занесло. Да и отсветов на горизонте не видно, а это значит, что электричеством местные не пользуются. Ну точно Африка. А значит, ему предъявят за визу. И язык он не знает. Но это дальние планы. Хотя ковыль с полынью разве в Африке растёт?..
Не то от ночного холода, не то от пережитого парня начало трясти, да трясло так, что он серьёзно боялся упасть с двухметровой высоты. Звуки потихоньку стихли, и разлилась обычная степная ночь. Даже топота гиен слышно не было. Прошло ещё немного времени, и Данил начал успокаиваться, да и трясло его уже меньше, и камень, сначала казавшийся теплым и уютным, стал холодить пятую точку и впиваться углами. Нужно бы достать «пенку». Но неудобно, лопата в руках, рюкзак за спиной. Потихоньку осмелев, начал стягивать рюкзак, вот уже тот на коленках, и парень наполовину вытащил «поджопник». Он им пользовался мало, а с собой всегда таскал из-за того, что придавал жёсткость задней стенке дешёвого рюкзака, и разобранный прибор не давил выступающими частями на спину.