Старик, проливая горькие слезы, шел полем и по немногом времени пришел к сыну своему журавлю, который уже не очень ласково его встретил и спрашивал: «Все ли ты, батюшка, в добром здоровье?» — «Не очень, сынок, не очень здоров, меня старуха избила и опять согнала со двора». Потом рассказал он сыну своему о всем обстоятельно, как он заходил к своей куме и парился у ней в бане, которая у него подменила сумку. Журавль посердился немного на своего отца и выговаривал ему, для чего он не послушался его слов и заходил к своей куме, а лучше бы шел прямо к своей старухе в дом. После сего ввел своего отца в избушку, накормил, напоил и подарил ему еще сумку, с которою поступать советовал так же, как и с первой. Потом приказывал, чтобы он до двора своего не кликал из сумы и никуда не заходил, а шел бы прямо к своей старухе. Старик, отблагодаря сына своего журавля, обещался исполнить его приказание. Но лишь только вышел подалее в чистое поле, то не мог вытерпеть того, чтобы не полюбопытствовать, и закричал: «Двое из сумы!» Тотчас выскочили два молодца, растянули старика и начали сечь, приговаривая: «Слушайся сына своего журавля». Старик, чувствуя жестокую боль, едва сквозь зубы мог прокричать: «Два в суму!» Вдруг оба молодца сокрылись. Вставши, пошел далее и, желая отмстить своей куме за подмену прежней сумки, пошел прямо к ней.
Кума, увидя старика, весьма ласково встретила и спрашивала, где он побывал. «У сына своего журавля, — отвечал старик, — который мне подарил еще сумку». Кума, не говоря ничего, сказала куму своему, чтобы он попарился и помылся в бане. «Очень хорошо, кумушка», — отвечал старик. Потом, лишь только успел выйти из горницы, как кума его, желая любопытствовать, что в сей сумке заключается, сев за стол, закричала: «Два из сумы!» Тотчас выскочили два молодца, растянули ее по полу и начали сечь, приговаривая: «Отдай старикову сумку!» Дети кумы его, видя, что мать их жестоко наказывают, побежали к старику в баню. Большая дочь просила его, чтобы он поспешил выйти из бани и запретил бы мать их более сечь. Выслушав сие, сказал старик: «Погоди, друг мой, я еще не парился». Спустя несколько прибежала другая дочь, просила его, что мать ее хуже становится. «Повремени, друг мой, я еще не мыл головы». Напоследок третья дочь прибежала и говорила, что уже мать ее совсем умирает. «Очень хорошо, — сказал он, — я уже голову вычесал и совсем иду». Потом, пришед в горницу, закричал: «Два в суму!» Вдруг два молодца схоронились. Между тем кума насилу встала и, пошед в чулан свой, вынула оттуда сумку и отдала старику.
Старик, взяв обе сумки свои, простясь с кумою, шел с радостию к своему дому и, пришед, по-прежнему говорил: «Старуха, встречай меня». Старуха на него ворчала: «Что ты, старый пес, бесишься». Напоследок он принудил старуху, чтобы она села за дубовый стол, а подле ее и сам сел, и вдруг закричал: «Два из сумы!» Тотчас выскочили два молодца и накрыли на стол скатерти браные, ставили яствы сахарные и напитки пьяные. Старуха весьма развеселилась; а старик между тем встал из-за стола и, вынеся сию сумку в чулан, на место оной повесил другую и вышел вон. Старуха же думала, что та же висит сумка, закричала: «Два из сумы!» Тотчас выскочили два молодца, растянули старуху по полу и начали ее сечь, приговаривая: «Не брани старика, не бей старика, живи с ним ладно». На сем старик вошел в горницу и старуха просила его, чтобы он ее помиловал, обещалася, что с сих пор не будет с ним браниться. Вдруг закричал старик: «Два в суму!» Тотчас молодцы убралися. После сего старик со старухою начали жить-быть хорошо да добра наживать.
4. Сказка о Строевой дочери
Некоторого царства, некоторого государства, в одном городе жил-был небогатый бобыль, который по промыслу своему прозывался Строем. Он, живя со своею женою, прижил одну только дочь, которая сверх отменной красоты своей была добродетельна. И как мать ее часто страдала болезненными припадками, то на шестнадцатом году от рождения оставила сиротою свою дочь, которой в наследство отказала одну только коровушку-буренушку. Строй, сделав последний долг жене своей, будучи здоров и крепок, вознамерился жениться на другой. И так в сем случае недолго мешкал наш Строй, вскоре сосватался на одной вдове, у которой было три дочери: большая об одном, середняя о двух, а меньшая о трех глазах. И не отлагая времени, принялся добрым пирком за свадебку. По окончании пиршества вдруг Строева жена возненавидела свою падчерицу и столько ее гнала, что никогда досыта не давала ей наедаться и напиваться. Всякое утро посылала ее пасти стадо коров, в том числе Строева дочь гоняла в поле и свою буренушку. Мачеха же давала своей падчерице на пищу гнилых корок и притом задавала великий урок прясть. Когда же она не выпрядала, то получала от мачехи своей не только великое ругательство, но и жестокие побои.