Выбрать главу

Вслед за одной директивой пришло постановление ЦК “О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации”. Оно предписывало провести конфискацию у кулаков средств производства, скота, жилых и хозяйственных построек, семенных запасов, и передать все в неделимые фонды колхозов в качестве взноса “бедняков и батраков”. Известно, что крестьянское единство всегда пугало власти. Сталин же нашел способ самого быстрого его расслоения, бросив грабительский лозунг “раскулачивания”.

Работники хозяйства делились на три категории, в зависимости от “тяжести вины” и наказания. Первая категория — антисоветская агитация, террористические акты, угрозы в адрес активистов. Арест, суд, изоляция. Вторая — не замешаны в указанных акциях, но “активно выступали против коллективизации”. Высылка в отдаленные районы страны. У обеих групп полная конфискация имущества и ссылка семей в полном составе. Третья — не оказывали сопротивления. Оставлялись в своем районе, но концентрировались в специальных поселках с выделением земли и необходимых орудий для земледелия. В колхозы вступать им запрещалось.

4 февраля бюро Ленинградского обкома подробно обсудило вопрос “О практических мерах по ликвидации кулацких хозяйств”. Даже сейчас трудно представить себе, как могли руководители государства хладнокровно давать такие указания низовым парткомам и госучреждениям: “...предупредить попытки самоликвидации хозяйств, не разрешать выезд занесенных в черные списки; определить порядок конфискации имущества и выселения. ОГПУ — до 18 февраля завершить подготовку оперативного плана по изъятию активных контрреволюционных элементов. Профсоюзам следить, чтобы никто из раскулаченных не мог устроиться на предприятия!”.

Вскоре начались первые аресты. А деревня уже раскалывалась. С животной радостью набрасывались на имущество раскулаченных те, кто ничего не имел. Но было и чисто человеческое сочувствие к тем, кто испокон века у всех на глазах трудился в поте лица своего и не участвовал ни в каких террористических актах. Не говоря уже о мнимой “ответственности” стариков, женщин, детей.

Эшелоны формировали в Новгороде... И не успел отойти от станции первый с 207 семействами (863 чел.), как из Ленинграда пришла разнарядка. Еще на тысячи человек согласно чудовищной директиве поступившей из Москвы: “В срочном порядке выселить 17 тысяч семей по первой и 15 тысяч по второй категориям!”. Несколько сот пришлись на Старорусский район. Какие уж тут кулаки, какие категории, какие суды! Пересматривали ранее составленные списки середняков, повышали их в “ранге”. Репрессии принимали массовый характер...

С начала марта из Новгорода эшелоны пошли один за другим на Крайний Север, на Урал, в Сибирь. Людей помещали в резервации — поселения с лагерным расписанием режима, обрекали на вымирание от голода, холода, болезней, нечеловеческих условий существования.

Следует подчеркнуть, что сталинская программа репрессий началась с неприкрытой государственной атаки на народную культуру, нравственная мощь которой издавна опиралась на религию. С этой целью в 1929 году был организован Союз воинствующих безбожников. В Новгороде у Софии, в Старой Руссе на мысу у Воскресенского собора, где тысячу лет назад предки прощались с язычеством, оболваненные молодые люди устраивали настоящий средневековый шабаш во время отправления службы. Костюмированные представления проводились и у других церквей, пока не вызвали настоящую зубную боль не только у верующих. В очередной раз при пении похабных частушек осквернителям пришлось спасаться бегством...

Посчитав подготовку достаточной, одновременно с директивами ЦК “О темпах коллективизации...” и другими, окружной исполком опубликовал в новгородской “Звезде” и старорусской “Трибуне” постановление “О закрытии в Руссе церквей Троицкой, Успенской, Дмитриевской, Петропавловской и Спасо-Преображенского монастыря”. Девять храмов (в одном ансамбле с Успенской была церковь Жен-мироносиц, а в монастыре — древние Спаса-Преображения, Рождества, Сретения и Старорусской Божией Матери) закрывались якобы “по требованию трудящихся”, хотя последние к этому не имели отношения и даже пытались как-то защитить церкви... Сталинский режим не зря опасался, что часть населения больше подвержена влиянию пастырей духовных, нежели политических. Несколько раньше были закрыты лютеранская кирха, католический костел, еврейская синагога.