Затем началось открытое разграбление и уничтожение церковного имущества. Немало старых икон и книг, рукописей и архивных материалов погибло в огне костров, разложенных прямо у дверей храмов. Здания архитектурной ценности превращали в склады. С душевной болью и гневом взирали на действия новоиспеченных вандалов старорусцы.
Церковь сразу отделили от государства, священников лишили элементарных гражданских прав, давили непомерными налогами, отстранили от воспитания молодого поколения, фактически запретили заниматься благотворительной деятельностью. Но церковь старалась как-то найти себя и в этих неимоверных условиях, хотя бдительное око ОГПУ и воинствующих безбожников следило за каждым ее действием, особенно за проповедями.
В проведение коллективизации были вовлечены и рабочие коллективы. Механический завод организовал показательный участок коллективной обработки в д. Выставка, отремонтировал сельхозорудия крестьян, а в следующем году помог создать колхоз. Фанерный комбинат содействовал организации артелей в Малом и Большом Орехово. Рабочие Парфино — в одноименной деревне, а также в Конюхово и Гонцах; Юрьевского лесозавода — в Селиваново и Березицко...
В Старой Руссе провели конференцию молодежи, участвующей во всех видах сельхозкооперации. Городские комсомольские ячейки прикрепили к деревенским и на каждую возложили ответственность за организацию колхоза. Результаты не замедлили сказаться. Все 16 комсомольцев села Пеньково вступили в артель и потянули односельчан. За короткое время “Красное Пеньково” выросло до 87 хозяйств. Районная комсомолия записала в свой актив создание колхозов в Скрашково, Шапкино, Бахсянино, Байново, Севриково, Марфино, Аринино, Речных Котцах.
Положительную роль сыграли и совхозы, оставшиеся после ликвидации уезда — объединенный “Хмелево — Борки” и “Косино”, занимающиеся преимущественно животноводством. Первый имел самые большие покосы в Ленинградской области — свыше 12 тысяч га. Количество сезонных рабочих исчислялось сотнями. В весеннюю посевную он перебросил в ближайшие колхозы более двадцати лошадей, а в д. Селиваново несколько гектар вспахал трактором. По возможности старался помогать соседям и совхоз “Косино”.
1931 — 32 гг. Колхозная эпопея продолжалась. К концу 31-го было создано 258 сельхозартелей, а в декабре следующего уже насчитывалось их 415 с 9339 хозяйствами из 15833 в районе. Колхозы обслуживали Старорусская, Дретенская и Подгощская МТС. Посевная площадь вместе с совхозами составляла 73 тысячи га, в том числе 17 тысяч подо льном.
Проведение коллективизации вновь обострило классовую борьбу в деревне. И сопротивляющихся можно понять: потерять в одночасье нажитое долгим и упорным трудом всей семьи (пусть и с наймом батраков и бедняков, торговлей и ростовщичеством). Да уж не такое и великое хозяйство, часто мало отличавшееся от середняцкого. Отдать — кому? Почему?! Даже в суровые годы гражданской войны, когда социальные катаклизмы сотрясали деревню, когда брат шел на брата, Ленин, при подавлении восстаний и мятежей, категорически выступал против разорения и уничтожения хозяйств.
Казалось бы, хватит и недавнего “завинчивания гаек”: лишение раскулаченных избирательных прав, отказ детям в приеме в вузы и техникумы, запрещение организовывать кооперативы, входить в состав правлений. Непрерывное повышение налогов, обязательные хлебопоставки под страхом уголовного наказания. А теперь — принудительное обобществление всего имущества и ...выселение. По стране это касалось миллионов, по Старорусскому району — сотен, а с детьми — тысяч.
На собрании в с. Воскресенском, где присутствовали крестьяне двух соседних сельсоветов, было вынесено решение о ликвидации свыше шестидесяти хозяйств. Наибольшую активность проявлял секретарь Соколовского сельсовета Константин Иванов, несмотря на неоднократные угрозы в свой адрес. Однажды, когда он вернулся с собрания в д. Поцепочье и сел ужинать, в него выстрелили через окно из обреза.
Покушения на активистов были в Учно и Речных Котцах, избиения в Верещино, Новом Солобско, Пеньково, Коровкино, Перетерках...
Гибли активисты, получали возмездие террористы. А, в сущности, искусственно возведенная баррикада разделяла на непримиримых врагов недавно единое российское крестьянство... И вместо 4 — 5 процентов сельчан “раскулачили” 15, лишили избирательных прав 20 процентов, то есть ударили по середняку и даже бедняку — “подкулачнику”.
В силу этих и других причин во время насильственной коллективизации сельскому хозяйству был нанесен огромный урон, особенно в животноводстве. Поголовье лошадей сократилось на 45, крупного рогатого скота на 57, свиней только за один 29-й год на 33 и овец на 25 процентов. Но колхозы и совхозы все же стабильно обеспечивали сырьем промышленность, а городское население мини-пайком, причем сами они жили в гораздо худших условиях.