Слух о грабежах и злодействах, вопль и отчаяние невинных воспламенили кровь новгородцев. Юный князь Роман Мстиславич и посадник Якун приняли все необходимые меры для защиты, укрепили город тыном, вооружили множество горожан.
Несколько раз с обеих сторон съезжались чиновники для переговоров. В четвертый день началась битва “кровопролитная и ужасная”. Новгородцы напоминали друг другу о судьбе опустошенного Киева, клялись умереть за вольность. Архиепископ Иоанн, в сопровождении всего клироса, вынес икону Богоматери и поставил на внешнем деревянном укреплении или остроге. Игумены, иереи пели святые песни, народ молился со слезами...
Во время очередного пятого приступа опять посыпались градом стрелы. Одна из них, по рассказам, ударилась в икону и икона в то же мгновение обратилась лицом к городу и слезы закапали на филон архиепископа. И гнев небесный навел внезапный ужас на осаждающих. Тем более что среди них уже начался “мор на людях и конях”. Враги кинулись от стен города. А отступать пришлось по уже разоренной земле. Многие погибли от голода, немало было взято в плен.
Казалось, что новгородцы столь озлобленные Боголюбским, должны были навеки остаться его врагами. Но, к удивлению современников, уже через несколько месяцев они изгнали своего спасителя — князя Романа, и предложили Андрею мир. Тот принял его с условием, что вместо умершего Святослава княжить у них будет его брат Рюрик Ростиславич. Новгородцы объясняли свое поведение тем, что терпели недостаток в хлебе, идущем с низовой земли.
1176 г. Двухлетняя междоусобица после убийства боярами Андрея Боголюбского закончилась вступлением на великокняжеский престол его брата Всеволода Юрьевича Большое Гнездо. Он княжил 37 лет, подчинил Киев, Чернигов, Новгород. “Строго наблюдал правосудие, — подчеркивает Карамзин, — от князей требовал покорности, но без вины не отнимал престолов. Повелевая новгородцами, льстил их любви к свободе”.
1187 г. “Зима зла вельми, таких морозов на Руси не бывало”. А тут еще какая-то общая болезнь — “ни один дом не избежал заразы, во многих некому было поднести воды”.
1190 г. С большим трудом переносил город княжеские усобицы. Проходящие войска и непротивной стороны не гнушались грабежами, а о враждебной и говорить нечего. А тут еще более страшное бедствие. Деревянный город, в котором и так-то часто бывали пожары, на этот раз почти весь “превратился в пепел”.
1192 г. Поднимались хоромы и избы. Вместо сгоревшей ц. Спаса Преображения, рушанин Мартирий основал монастырь.
1193 г. “Преставился Гавриил-архиепископ новгородский”. Князь Ярослав, свояк великого князя владимирского, с игуменом и попами стали рассуждать, кого бы поставить на его место: одни хотели Митрофана, другие — Мартирия, третьи — грека. Для прекращения спора положили на престоле Софии три жребия и послали с вече слепца вынуть их. Выпало Мартирию, за которым немедленно послали в Русу. В Киеве он был принят “с любовью князем Святославом и митрополитом и посвящен в епископы”.
1194 г. Бедствия не покидали город. Только что отстроившийся, он снова сгорел до основания.
1198 г. Великолепными мастерами-строителями были рушане. 21 мая заложили и, по-видимому, с помощью новгородских зодчих, за 70 дней (!) воздвигли каменный храм Спаса Преображения и за два года расписали фресками. Благословение и деньги на постройку дал Мартирий. Сам владыка прибыл освятить его и благословить близкую сердцу паству. (В 1865 г. храм реконструировали, автор проекта — К. А. Тон).
Глубокой печалью отозвалась в душах рушан преждевременная смерть архиепископа в следующем году. В лютые морозы занедуживший Мартирий вынужден был ехать на поклон к Всеволоду, чтобы убрал из Новгорода своего свояка и дал сына на княжение. За Переяславцем сдало сердце... И все же еще недовольный великий князь направил малолетнего Святослава и сам назначил нового владыку — Митрофана. То, чего напрасно желал Андрей Боголюбский, сделал хитрый Всеволод: на несколько лет подчинил мятежный Новгород без применения силы.
“В это время Россия западная узнала новых врагов, опасных и жестоких. Народ литовский в течение ста пятидесяти лет подвластный ее князьям, дикий, бедный, — подчеркивал Карамзин, — платил им дань шкурами, даже лыками и вениками... Непрестанные наши междоусобия, разделение земли кривичей и слабость каждого удела в особенности, дали способ литовцам не только освободиться от зависимости, но и тревожить набегами”. В 1184 г., несмотря на зимнюю стужу, они “ужасно опустошили Псковскую область”. Угроза нависла над южным Приильменьем, над городом солеваров, вотчинами великих князей и богатыми поместьями знатных бояр новгородских.