Святыня Старой Руссы вернулась в город и, как триста лет назад, находилась в главном древнем храме Спаса-Преображения. Однако это уже был порог XX столетия. У старорусцев были уже другие возможности. Вскоре был решен вопрос о построении в честь иконы Старорусской Божией Матери специально величественного храма здесь же, в пределах монастыря, с выходом на улицу Александровскую, одну из центральных магистралей.
1889 — 90 гг. Студеные зимы (в среднем до 30° ниже нуля), холодные весны и лето, дождливые осени. Но даже бури и метели во второй половине декабря не могли приостановить работы по возведению храма образу небесной Заступницы. Уже к осени 89-го была наведена крыша, застеклены окна. И отнюдь не были страшны заключения некоторых ученых что “мы идем к сильному охлаждению”, и к нам чуть ли не “возвращается ледниковый период”.
1891 г. Согласно “Метеорологическому вестнику” зима была повсеместно многоснежной, с бурями и метелями с декабря. В марте количество осадков “ненормально велико”, затем сухая весна. В июне возврат холодов”, даже снег выпал в Новгородской и других губерниях.
Летом храм был закончен, расписан, оборудован. И надо отдать должное в первую очередь самому настоятелю монастыря архимандриту о. Мардарию, и таким щедрым храмоздателям,* как купец П. А. Антонов. На освящении среди присутствующих был и великий пастырь отец Иоанн Кронштадтский. Образ иконы Старорусской Божией Матери поместили под особой сенью.
* Храмоздатель — “строитель, хозяин, коего иждивением храм строится”. (“Толковый словарь живого великорусского языка”).
Высоко поднимались стены церковные, украшенные пилястрами, поясами с карнизами, фронтонами в виде кокошникообразных полукружий. Широкий купол венчала небольшая глава с крестом. Вместе с папертью и алтарем здание тянулось на 18 сажен 1 аршин (39 м) в длину, на аршин 12 сажен 1 аршин в ширину (26 м) и на 11 сажен (23,5 м) в высоту.
Внутри храм легок и светел. Четыре колонны поддерживали купол, они же делили четверик на три нефа. Прямо при входе резной трехъярусный иконостас... Главное место занимала сама чудотворная икона, своими размерами далеко превосходившая другие: высота 3 аршина 12 вершков, ширина 2 аршина 15 вершков (ок. 2,7 м X 2м). Пречистый лик Спаса Младенца обращен в сторону Богоматери. Правой рукою Он благословляет, а в шуйце держит свиток. Кроткая Богоматерь держит Младенца на левой руке, а правую приложила к груди. Темны, уже плохо различимы священные лики. Образ был покрыт сребропозлащенною ризою, украшенною жемчугом, бриллиантами и другими самоцветами.
Монастырский и соборный списки иконы выносились из храмов во время крестных ходов ежегодно 4 мая (с 1788 г.) и 18 сентября (с 1888 г.) в дни ее празднования. Вначале несли запрестольные кресты, далее хоругви — победные знамена над смертью и тлением, за ними Чудный Крест на тяжелых носилках (до 30 чел.), образ Старорусской из собора, 50 икон... и в заключение чудотворная икона Божией Матери из монастыря. Как и соборную, ее несли до пятидесяти человек на больших носилках.
ОТ АВТОРА
Дорогой читатель! Прежде чем закрыть книгу, не посчитай за труд ознакомиться кратко и с историей ее написания. Это послесловие будет ответом на письма читателей, знакомых с другими моими изданиями о Старой Руссе.
...Летом 1945 года после окончания войны я приехал в отпуск в родную Старую Руссу. Всякое довелось встречать солдату в огне боев. Руины и пепелища на месте жилых кварталов были повседневной картиной. Но то, что я увидел — поразило до глубины души. Сорокатысячного города с многовековой историей — не существовало. Передо мной лежало огромное городище, просматриваемое насквозь от жалких следов хвойной Сомровой рощи, до деревьев-одиночек, оставшихся от богатейшего парка курорта.
Недавние оживленные улицы поросли травой, на каждом шагу были предупреждающие надписи — “мины!”. Центральную площадь окружали закопченные, полуразрушенные коробки зданий. По словам первых вернувшихся рушан чудом сохранилось всего четыре дома. Жили в приспособленных помещениях и блиндажах. На окраинах кое-где рубили обыкновенные деревенские избы.
С тяжелой сердечной раной вернулся я в Армию. Истерзанный город напоминал о себе, кричал о помощи.
Чувство родного дома испокон веку присуще нашему народу. Куда бы ни отправлялся русский человек, он кланялся в пояс родимой земле (местами еще сохранились “поклонные горы”) и пригоршню ее, зашитую в ладанку, уносил, как благословенье матери, на груди, рядом с нательным крестом. И где бы ни оказался, сердце его, как стрелка компаса, неуклонно было устремлено в одном заветном направлении.