Плохая вода считалась и одним из главных источников холеры, которая уже свирепствовала в ряде губерний на Дону и Волге... Вспышка ее в Старой Руссе, к счастью быстро локализованная, ускорила ход работ.
Поиски хорошей воды интенсивно велись в городе уже более двадцати лет. Но неожиданно нашли ее в Дубовицах, всего на глубине 15 м. А потомственным солеварам не занимать искусства переброски воды. В сравнительно короткое время проложили деревянные трубы, и в центр Руссы пошла хорошая артезианская вода... Окончательно сформировалась водопроводная сеть в начале XX столетия.
1849 г. “Жестокая зима” как будто давала рецидивы в течение всего года.
6 июня ознаменовалось страшною бурей, свирепствовавшей на огромном пространстве от Пскова до Владимира. Местами она достигала силы урагана, оставляя разрушения и поломанные леса. В Новгородской губернии к этому бедствию добавился еще и град. В следующем месяце бурь не было, но число градобитий для Приильменья было рекордным — 5, с охватом около тысячи десятин. Ущерб превысил 13 тыс. руб.
Август. От сильных дождей местами пророс уже сжатый хлеб, “овес позяб, полег и значительно осыпался”. А осенью — и снегопады, и заморозки...
1850 г. Зима была столь же “жестокой”, как и в ушедшем году. Зато лето жаркое, с грозами и “живительными” дождями от Петербурга до Херсона. Таков был рубеж пятидесятилетия или середина XIX века.
Возрастание природоведческой информации имело прямую связь с образованием министерств в 1802 г. Широкое развитие получила система регулярных донесений местного начальства о состоянии погоды и видах на урожай, о бедствиях и причиняемых ими убытках. Сведения не только собирались, но анализировались и публиковались с необычайной подробностью. Из них мы узнаем, что за первое полустолетие пятнадцать лет были с повсеместным голодом. Наиболее тяжелые последствия переживала экономика северо-запада и, в частности, Приильменья. А тут еще повальные болезни. Особенно страшной и частой грстьей была холера. Из шести посещений четыре пришлись на сороковые годы. Встречались и эпизоотии, и голодные падежи скота.
16 августа царь издал указ, согласно которому для участников восстания 1831 г. из числа нижних чинов, которые не подвергались тогда телесному наказанию и затем отличались хорошим поведением, “не считать оштрафование препятствием к получению наград и преимуществ, беспорочно служащим предоставленных. Наказанным же телесно разрешить право на увольнение и отставку... Однако для тех и других в срок службы не засчитывать время до 1831 г.”.
1852 г. Как и в предшествующем году, зима была неустойчивая, мягкая, с “пасмурными погодами и снегопадами”. Легкие морозы нередко сменялись оттепелями. Но на этот раз появилась “какая-то тягостная в воздухе сырость, развивающая простудные болезни”. В последний день марта снежная буря бушевала от Балтики до Черного моря.
Весна во всей России поздняя, холодная. Половодье невысокое. Реки вскрылись аж в конце апреля. Летом дожди перемежались с теплой сухой погодой. В июне было три градобития. “Хлеб рос весьма худо, заглушаясь сорными травами”. В сентябре ненастье продолжалось, в начале октября местами выпал снег.
1853 г. Весной стояла холодная и дождливая погода, которая “не давала роста озимому хлебу”. Наблюдался высокий разлив в Приильменье. Затем наступила засуха, оказавшая особенно неблагоприятное влияние на произрастание яровых хлебов. Травы были “малы ростом и редки”. В Новгородской губернии отмечались “утренние морозы, хлеба на возвышенных местах вызябли”. Уже в начале лета повсеместное повышение цен на хлеб.
В довершение атмосферных бед опять навалилась холера. Эпидемия быстро прогрессировала. Городская Дума вынуждена была срочно создать специальный холерный комитет, выделить необходимую сумму из весьма ограниченного бюджета. Просить помощи не решались: Россия втянулась в тяжелую Крымскую войну 1853 — 1856 годов.
1854 г. Зима морозная, но малоснежная. Весна запоздалая, и в мае снова холода с проливными дождями. Лишь 8 июня установилась теплая сухая погода. Однако с половины августа до середины сентября — опять ливни. И все же на этот раз рушан не особенно волновали привычные капризы природы. С прекращением эпидемии, унесшей три тысячи жизней и совершенно парализовавшей экономику города, стиснутого карантином, — они наконец-то воспряли духом.