Земство добилось определенных успехов и в медицинском деле. К концу XIX в. в уезде было уже пять врачебных участков, не считая уездной больницы в городе, что обслуживала окрестные волости — Дубовицкую, Высоцкую, Медниковскую и Виленскую.
Кроме того, было 9 фельдшерских пунктов. На базе некоторых из них, например Рамушевского и Бурегского, позднее были открыты врачебные участки. В Руссе почти постоянно работали фельдшерские и акушерские курсы.
Вообще же трудно найти какую-либо сторону жизни, коей не коснулась забота земства. Именно оно привлекало в уезд первых агрономов, организовало работу ветеринарной службы, содействовало сельскохозяйственному кредиту. Не оставило без внимания и кооперацию ремесленников и промысловиков, организуя артели... Именно земство ввело взаимное страхование сельских строений от огня...
1870 г. 16 июня было принято “Городовое положение”, ставящее целью поднятие хозяйства городов и привлечение к их управлению нарождающегося класса буржуазии. Органом самоуправления оставалась Дума, созданная еще Екатериной II, но уже бессословная. Исполнительным органом ее объявлялась Городская управа, занимающаяся теми же делами, коими в уезде ведало земство. Гласные Думы избирались отныне лишь на основе имущественного ценза на 4 года. Правом выбора пользовались достигшие 25 лет и владевшие недвижимой собственностью.
Глава VI. ЗДЕСЬ ЖИЛ Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ. “БРАТЬЯ КАРАМАЗОВЫ”
На тихой набережной Перерытицы стоит двухэтажный деревянный дом. На фасаде — мемориальная доска, сообщающая о том, что в этом доме жил и работал Федор Михайлович Достоевский.
Великий русский писатель родился 30 октября 1821 г. в Петербурге, в семье лекаря Мариинской больницы для бедных. Окончив Петербургское военно-инженерное училище, Федор Михайлович год проработал в инженерном департаменте, затем вышел в отставку.
Первый же роман “Бедные люди” (1846 г.) выдвинул его в ряд признанных писателей. С 1847 г. Ф. М. Достоевский посещал общество М. В. Петрашевского, стал активным участником революционных кружков Н. А. Спешнева и С. Ф. Дурова. Привлеченный по делу петрашевцев, он был приговорен к смертной казни, которую перед самым расстрелом заменили четырехлетней каторгой с последующим определением в рядовые.
17 апреля 1858 г., уже при Александре II, последовал высочайший указ Правительствующему сенату о возвращении Достоевскому прежних прав потомственного дворянства. Однако не сразу получил он разрешение вернуться в Петербург, и с августа по декабрь 1859 г. жил в Твери. 2 декабря 1859 г. последовало разрешение императора на жительство в столице под секретным надзором полиции.
В творчестве Достоевского отразились противоречия действительности и общественной мысли в эпоху острой ломки социальных отношений в России и Западной Европе. Новый буржуазный строй приводил к кризису общественных идеалов, шаткости нравственных начал. “Я — дитя века, неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки”, — писал он о себе.
Гениально владея искусством психологического анализа, Достоевский показал, как подавление достоинства человека разрушает его душу, раздваивает сознание. Появляется, с одной стороны, ощущение своего ничтожества, с другой — зреет потребность протеста... В революционном движении своей эпохи писатель видел главным образом анархо-индивидуалистическое бунтарство (роман “Бесы”). Стремление сохранить веру в человека, обрести идеал, основанный на победе доброго начала, влекло Достоевского к образу Христа, в котором, по мысли писателя, воплощены высшие нравственные критерии.
1872 г. 18 мая Достоевские выехали из Петербурга в Старую Руссу, где “жизнь тихая и дешевая” и дети могли “воспользоваться купаниями в курорте”. “Первое наше путешествие в Старую Руссу, — писала впоследствии Анна Григорьевна, — ярко запечатлелось в памяти, как одно из отрадных воспоминаний нашей семейной жизни”. До Новгорода ехали скоро и просто, по железной дороге до Чудово, а там по узкоколейке, построенной в прошедшем году. В Новгороде большое впечатление оставили живописные берега Волхова, кремль, златоглавая София, путь через озеро.
“Ехать было чудесно: озеро Ильмень спокойно, как зеркало; благодаря безоблачному небу оно казалось нежно-голубым, и можно было думать, что мы находимся на одном из швейцарских озер. Последние два часа переезда пароход шел по реке Полисти. Она очень извилиста, и Старая Русса со своими издалека виднеющимися церквами, казалось, то приближалась, то отдалялась от нас”.