Я согрелась, и меня потянуло в сон. Мысли путались. Вдруг показалось, что надо мной склонилась мать, ласково гладя по голове и убирая волосы со лба. «Ах, Бон-Бон, – вздохнула она. – В какую беду ты попала на этот раз?»
Я постаралась отогнать от себя эти мысли. Мне не хотелось думать о матери. Было невыразимо грустно представлять, как она сидит на облаке в окружении ангелов и смотрит вниз на меня. Уж лучше совсем не верить в рай.
Все эти долгие холодные часы я не молилась Богу. Я перестала молиться, еще когда была маленькой. Я просто стиснула зубы и заставила себя терпеть. Мне казалось важным дать понять сестре Эммануэль, что она не сможет сломить мою волю. Ведь после ее ухода я сумела подняться на ноги. Я смогла, по крайней мере, присесть на одну из деревянных скамей и завернуться в богато расшитую напрестольную пелену[32]. Я была уверена, что именно этого она и ожидает. Но поступить так – значило позволить ей восторжествовать надо мной.
Маркиз де Малевриер имел обыкновение запирать меня в подземелье замка Шато де Казенев. Там было так же холодно, как и в церкви, только намного темнее. Когда-то в нем обитал один отшельник, много веков тому назад, и умер там же. Я спрашивала себя, а не покоится ли где-нибудь под камнями его скелет. Мне казалось, что я слышу его приближающиеся шаги, ощущаю на затылке его холодное дыхание и прикосновение бесплотных пальцев. Я кричала, но меня никто не слышал.
«Наверняка он – добрый человек, этот давно умерший отшельник, – думала я. – Он не станет причинять зла маленькой девочке». Я представляла, как он берет меня за руку, чтобы показать выход из подземелья. Вероятно, где-нибудь в стене находится потайная дверь, в которую может пройти лишь ребенок. Если я шагну в ту дверь, то окажусь в другом, волшебном, мире. Там тепло и солнечно, а для защиты у меня будет волшебная палочка. Я полечу над лесами, сидя на спине стрекозы. Я стану сражаться с драконами, разговаривать с птицами и совершать всякие подвиги.
Впоследствии я обнаружила, что могу приоткрыть дверь в сказочный мир в любой момент. И всякий раз за нею меня ждал другой мир. Иногда я находила маленький каменный домик в лесу, в котором можно было жить с Нанеттой, сестрой Мари и полосатой кошкой, которая мурлычет у огня. В другой раз я оказывалась в воздушном замке с прекрасным принцем, который любил меня. Случалось, я сама становилась принцем с золотым мечом на огромном белом жеребце.
Приехав в Париж, я показала дверь в волшебную страну настоящему принцу, которого встретила там. Дофину только-только исполнилось пять, когда меня назначили фрейлиной его матери, королевы Марии-Терезии, но встретилась я с ним только два года спустя. Разумеется, я много раз видела его, разодетого в белые платья с пенными кружевами, со светлыми локонами, ниспадающими ему на спину. Когда дофину исполнилось семь, ему разрешили носить панталоны, крестили, забрали у няньки и передали на воспитание герцогу де Монтозье, бывшему вояке, который считал слабостью всякое проявление чувств, кои следовало немедленно подавлять.
Однажды королева приказала мне привести к ней сына для ежедневной встречи в Малой галерее[33]. Я поспешно отправилась в путь по огромным холодным комнатам Лувра, слыша стук собственных каблучков по мраморному полу и шуршание юбок. Оказавшись в Лувре впервые, я была поражена величием и колоссальными размерами королевской резиденции. Замок Шато де Казенев всегда представлялся мне огромным и импозантным, и он действительно был одним из самых больших замков Гаскони. Но по сравнению с Лувром он казался крошечным и убогим.
Тогда же я поняла, почему придворные предпочитают носить пышные парики, высоченные каблуки, платья с длинным шлейфом, украшенные лентами ренгравы[34], широкие, расшитые вышивкой обшлага и шляпы, украшенные перьями; почему преувеличенно жестикулируют и превращают в трагедию каждое проявление чувств. Это была попытка не потеряться в окружающем великолепии.
Достигнув апартаментов дофина, я услыхала голос герцога де Монтозье и слишком хорошо знакомый мне свист трости, обрушивающейся на тело мальчика.
33
Галерея, расположенная в юго-западной части Луврского дворца. Служила крытым переходом, соединяющим королевские апартаменты в юго-западной части Квадратного двора с Галереей у реки.
34
Часть мужского костюма, брюки, короткие и очень широкие, как юбка. Название получили по имени голландского посла в Париже Рейнграва и были модными во Франции и Голландии в 50–60-е годы XVII в. Эти широкие присборенные или в складку брюки украшали декоративными бантами, лентами; надевали брюки поверх панталон или чулок. Ренгравы шили из полосок различных тканей, они имели цветную подкладку с прокладкой. Для верха использовали бархат и шелк с золотой вышивкой.