– Мама? Это на тебя не похоже, Петросинелла. Ты стала слишком мягкой и покорной.
– Простите меня! – вскричала она, в отчаянии заламывая руки.
– Что случилось? – голос колдуньи стал жестким и неприятным.
– Ничего! Просто… просто мне было очень одиноко. Месяц тянулся невыносимо долго. Солнце летом заходит очень поздно, а встает так рано, что дни кажутся бесконечными. Простите меня, я не собиралась жаловаться. Я всего лишь рада видеть вас. Почему вы не садитесь? – безостановочно тараторила Маргерита, обмирая от страха.
– Я проголодалась. Давай поднимем наверх еду, и ты приготовишь мне что-нибудь поесть. Разве ты не хочешь узнать, что я принесла тебе в подарок?
– Конечно, хочу, – безучастно отозвалась Маргерита, но потом спохватилась и изобразила на лице живейший интерес. – Еще бы! Я хорошо себя вела! Что вы мне принесли?
La Strega оглядела комнату. В ней царила безупречная чистота. Все мешки и горшочки стояли на своих местах в строгом геометрическом порядке. Кровать была заправлена очень аккуратно, без единой морщинки. Но все равно она нахмурилась.
Маргерита молитвенно сложила руки перед грудью и изо всех сил постаралась напустить на себя невинный вид нетерпеливого ожидания и нечаянной радости.
– Я принесла тебе сласти и новый сборник песен, – медленно проговорила La Strega, не сводя глаз с лица Маргериты.
– Ой! Большое вам спасибо! – Всего месяц назад Маргерита и впрямь была бы на седьмом небе от счастья и благодарности, но Лучо разорвал границы ее мирка и раздвинул их, словно взорвав бочку с порохом. Она вперила безмятежный взор в колдунью и улыбнулась так, что у нее заболели щеки. Затем она привязала к крюку веревку, которуя принесла с собой La Strega, и сбросила ее вниз Магли, щебеча без устали, как ребенок, пока колдунья наконец не отвела глаза и не расслабилась.
Они съели непритязательный ужин, и Маргерита стала греть воду для ванны ведьмы. Сердце гулко стучало у нее в груди, и она со страхом думала о том, как она вытерпит прикосновение колдуньи к своему телу сегодня ночью, теперь, когда она познала настоящую любовь.
Когда La Strega блаженно вытянулась в теплой воде, по поверхности которой плавали розовые лепестки, Маргерита покорно протянула ей свое запястье.
– У тебя было кровотечение в этом месяце? – осведомилась La Strega.
– Нет, – солгала Маргерита.
La Strega кивнула, удовлетворенная, и провела розовым шипом по синим прожилкам вен на руке девушки.
Лето медленно сменилось осенью, дни стали короче, серп луны, то растущий, то убывающий, отражал моменты наивысшего душевного напряжения в жизни Маргериты, отмечая унылые и пустые дни, когда не происходило ровным счетом ничего.
А в ноябре ее удивил своим возвращением Лучо.
– Я должен был увидеть тебя еще раз и убедиться, что с тобой все в порядке, – выпалил он, перелезая через подоконник. – Ты выглядишь прекрасно! Ты стала настоящей красавицей! Совсем не такая худенькая, как раньше. Я убедил дядю, что должен вернуться, когда соберут урожай оливок, сказав ему, что, дескать, горные оливки будут вкуснее оливок с равнин. – Разговаривая, он расстегнул перевязь с мечом и отшвырнул ее в сторону, стаскивая рубашку через голову. – Mia bella e blanca! У тебя все хорошо?
– Теперь, когда ты здесь – да, – ответила она, бросаясь к нему в объятия. – Я уже думала, что ты больше никогда не придешь! Я так боялась…
– Не говори ничего, – приказал ей Лучо, словно это не он все время болтал без умолку. Он поцеловал ее так, словно хотел проглотить. – Ох, любимая! Как же я скучал о тебе!
– Да!
Маргерита высвободила волосы из-под сеточки, стащила через голову платье и помогла ему избавиться от панталон. Они повалились на кровать, смеясь и путаясь в одежде.
Позже, удовлетворенные, они лежали в объятиях друг друга и делились новостями о том, что произошло за эти месяцы, пока они не виделись. Лучо провел с нею ночь и почти весь следующий день. Он вновь умолял Маргериту набраться мужества и покинуть башню. И вновь Маргерита не смогла сделать этого.
Прошла зима. La Strega приходила каждый месяц, в полнолуние, невзирая на дождь и снежные бури. Она жаловалась на холод, которого никогда раньше не чувствовала, жаловалась на боль и усталость, а однажды, поднеся руку к огню, удрученно протянула:
– Смотри, сколько морщинок у меня появилось! Мои руки стали похожи на руки древней старухи.
– Должно быть, это все от холодов, – в отчаянии заявила ей Маргерита. – По-моему, такой холодной зимы еще не было, верно?
Ночью, лежа в кровати, La Strega отпихнула Маргериту.