Лицо ее смягчилось.
– Пожалуй, я понимаю ваше затруднение. Приходите ко мне после полудня, мы поговорим и посмотрим, смогу ли я помочь вам в столь затруднительном положении.
Тем же вечером я украдкой выскользнула в сад на встречу с Шарлем. Дворец сверкал: свечи горели почти в каждом окне, и до меня доносился громкий смех, музыка и звон бокалов. Снаружи, однако же, царила тишина. Лужайки и дорожки серебрились под луной, словно запорошенные инеем, искрились каналы и фонтаны, и между ними лежали тени, глубокие и черные. Было прохладно, и я плотнее запахнула бархатную накидку.
Шарль ждал меня подле фонтана, высокий и широкоплечий, закутанный в темный плащ. В лунном свете лицо его выглядело совсем по-другому – суровым и строгим, – но при виде меня он улыбнулся и раскинул руки в стороны, и я, радостно вскрикнув, бросилась ему навстречу.
– Все устраивается как нельзя лучше, – шепнула я ему. – Если я отрекусь от своей веры, маркиза поговорит с королем и убедит его одобрить наш брак. Она говорит, что он даже может назначить мне пансион.
Шарль подхватил меня на руки и закружил.
– Это же замечательно! О, мой отец не посмеет отказать нам, если сам король поддержит нас!
Я обвила его руками за шею, дернула за жесткие кончики завитого парика и игриво куснула за нижнюю губу.
– Я стану мадам де Бриу.
– Непременно, – заверил меня он. По-прежнему держа на руках, Шарль понес меня спиной вперед в тень купы деревьев, на ходу расстегивая мне корсаж. Я же занялась его жилетом. – Мы сможем открыто спать по ночам вместе, как пожилая супружеская чета, и мне не придется выскальзывать тайком от тебя посреди ночи.
Я сделала вид, что обиделась.
– В самом деле? А мне нравятся наши тайные встречи.
– В таком случае продолжим, – сказал он, опрокинул меня на руку и, поддерживая за талию, стал опускать на землю.
Я ахнула и засмеялась, цепляясь за его сильную руку, а юбки мои взметнулись кверху.
– Почему ты всегда носишь столько одежек? – проворчал он, развязывая мою накидку и стягивая платье с плеч. – Пробраться внутрь бывает решительно невозможно.
– А я полагала, что у тебя уже была достаточная практика, – отозвалась я, помогая ему снять камзол.
Он сорвал с головы парик и отшвырнул его в сторону, а потом прилег рядом, целуя меня в обнаженное плечо и целенаправленно двигаясь к груди. Одна рука Шарля ловко расстегнула пояс панталон, а другая скользнула вверх по моему бедру, стремясь добраться до гладкой обнаженной кожи над подвязками.
– Самое хорошее в супружестве – это то, что я смогу затащить тебя голую в постель в любой момент.
Я открыла рот, чтобы съехидничать, но он взял мои губы в плен. Руки его тем временем ловко освободили меня из плена нижних юбок, чулок и корсета, пока я не осталась голой, как новорожденный младенец. Земля подо мной была сырой и холодной, и я поежилась и плотнее прижалась к нему.
Одним быстрым движением Шарль перевернул меня и посадил верхом себе на живот, так что я обхватила его коленями. Он нетерпеливо вошел в меня, приподняв бедра, и я вскрикнула от удивления и наслаждения. В такой позе я еще никогда не занималась любовью. Я ощутила, как он вошел в меня, так глубоко, как никогда ранее. Я выгнулась и легла ему на грудь, потом выгнулась снова, ощутив вдруг власть над ним. А Шарль стонал подо мной и резко приподнимал бедра, пытаясь угнаться за мной. Сдвинув колени, я склонилась над ним, и тела наши задвигались в ускоряющемся ритме, как будто я скакала на лошади, идущей галопом. Вытянув руки над головой, я ухватилась за ствол дерева, чувствуя, как приближается момент наивысшего блаженства и сладкого взрыва.
– О Боже, Шарль! Я люблю тебя! Люблю!
Он выдохнул ответ мне в шею, когда я повалилась на него, а он обхватил меня ладонями за ягодицы и стал медленно раскачивать, словно не в силах остановиться.
– Ma cherie, – нежно прошептал он. – Скоро ты станешь моей маленькой женой.
Пасхальные яйца
Версаль, Франция – апрель 1686 года
Я сидела с пером в руке, на кончике которого высыхали чернила, и смотрела на чистый белый лист перед собой. Меня охватило оцепенение. Я не могла написать тех слов, которые должна была: «Моя дорогая сестренка, пишу тебе, чтобы сообщить: я решила повиноваться Его христианнейшему величеству королю и принять единственно истинную веру…»