Всю дорогу домой она щебетала, исполненная энтузиазма, а вот я молчала и думала о своем.
– У тебя все в порядке? – даже поинтересовалась она, прервав на мгновение свою болтовню.
– Разумеется, – ответила я, но, как только мы попали домой, сказалась усталой и попросила позволения удалиться к себе и прилечь.
Генриетта-Жюли была явно разочарована; мы частенько засиживались с нею допоздна за бокалом вина, и сегодня она хотела поговорить о своем триумфе. Но я отказалась наотрез и поднялась в роскошную гостевую спальню, где меня поджидала Нанетта, чтобы раздеть, а горячий кирпич, завернутый во фланель, уже согревал мою постель. Я позволила ей снять с себя платье и развязать корсет, потом умылась и причесалась, но при этом не проронила ни слова, упорно обдумывая пришедшую мне в голову идею.
Проснувшись утром, я надела бордовое платье, отороченное черным мехом, и отправилась на поиски своего бывшего любовника, актера Мишеля Барона.
В медвежьей шкуре
Париж, Франция – февраль 1687 года
– Почему я должен тебе помогать? – спросил он.
– Потому что ты – мой должник, – ответила я.
– Но мы зарабатываем кучу денег во время карнавала.
– Я уверена, жители Сюрвилье выразят вам свою благодарность.
Он застонал.
– Скорее всего, они захотят рассчитаться с нами курами и свиньями.
– По крайней мере, вы наедитесь от пуза.
– А что, если нас попросту не пустят внутрь?
– Разумеется, впустят. Театральная труппа из самого Парижа, возглавляемая знаменитым Мишелем Бароном, автором популярной пьесы «Удачливый волокита»?
– Так ты видела ее? И что ты о ней думаешь?
– Похоже, она пользуется успехом.
– Но ты видела ее?
– А я и не знала, что мое доброе мнение так важно для тебя.
Он вновь застонал и схватился за свой парик.
– Ради всего святого, Шарлотта-Роза, ты видела мою пьесу? Что ты о ней думаешь?
Я сжалилась над ним.
– Она – выдающаяся. Я проплакала несколько дней.
– Правда?
– Честное слово.
Он удовлетворенно вздохнул.
– Ты сделаешь то, о чем я прошу?
– А вдруг обман раскроется? Моя репутация…
– Ты имеешь в виду репутацию распутника и авантюриста?
– Не думай обо мне плохо, Шарлотта-Роза.
– А мне полагается думать о тебе хорошо? О человеке, который соблазнил меня, погубил мою репутацию и выставил на посмешище перед всем обществом?
– Ладно, согласен. Я помогу тебе. Но мы должны получить деньги.
– Считай это покаянием за грехи. Уверена, Господь не оставит тебя своим вниманием.
– Шарлотта-Роза, в твоем возрасте нельзя быть такой суровой и безжалостной.
– А ты стал мягким и дряблым.
– Клянусь, это не так. Если ты положишь руку вот сюда, я покажу тебе, каким твердым могу быть. – Он взял мою руку и попытался направить к своему паху.
Я отдернула руку.
– Нет, благодарю покорно!
– Даже ради старой дружбы?
– Особенно ради старой дружбы. Давай лучше займемся делом. Вот что мне от тебя нужно.
Когда я посвятила Мишеля в свои планы, его длинное узкое лицо, постаревшее раньше времени вследствие разгульного образа жизни, расплылось в улыбке.
– Mordieu! Я согласен! Какой пассаж! Шарлотта-Роза, ты – необыкновенная женщина! Такие, как ты, встречаются одна на миллион. Мне не следовало расставаться с тобой.
– Сейчас сожалеть об этом слишком поздно, – отрезала я. – Значит, ты думаешь, что мой план сработает?
– Еще бы! Они ничего не заподозрят. Никто в здравом уме и подумать о таком не смог бы.
– Спасибо.
Он вновь расхохотался.
– О, это – божественное помешательство, ma cherie, можешь не волноваться!
Замок Шато де Сюрвилье, Франция – февраль 1687 года
Я лежала в подпрыгивающей на ухабах повозке с полотняным верхом, закутавшись в меха, и уже была уверена, что вот-вот замерзну до смерти.
Здесь же, в задней части, скорчились еще трое актеров труппы «Комеди Франсэз»[180], которых Мишель уговорил присоединиться к нашей безумной эскападе. Среди них оказался и его десятилетний сын Этьен, ясноглазый мальчуган, жаждавший приключений. Я вдруг почувствовала себя древней старухой – ведь у Мишеля уже трое сыновей… И один из них был достаточно взрослым, чтобы выступать на сцене.
Все актеры надели костюмы и держали под рукой маски. Один был в медицинском халате и отвратительной маске чумного доктора с длинным клювом. Другой – в наряде Il Capitano[181], короткой испанской накидке с огромным жестким воротником. Маска его была телесного цвета с большим носом картошкой и гигантскими усами с загнутыми кончиками. Мишель нарядился Арлекином, и его костюм состоял из красных и черных ромбов. На кожаной маске застыло преувеличенное выражение удивления и восторга. Этьен, его сын, вырядился в уменьшенную копию отцовского костюма. Рядом с ним сидел Панталоне[182], одетый в красно-черную накидку и шляпу. На поясе у него позвякивал монетами толстый кошель. Но там лежали не монеты, а ржавые железки, как сообщил мне Мишель, на тот случай, если в толпе зрителей окажутся затесавшиеся карманники. Маска коричневого цвета с орлиным носом закрывала половину лица.
180
«Комеди Франсэз», известный также как «Театр-Франсэ», или «Французский Театр» – единственный во Франции репертуарный театр, финансируемый правительством. Основан в 1680 г. декретом короля Людовика XIV.
182
Персонаж-маска итальянской комедии «дель арте», носящий длинные красные штаны (панталоны). Старик-купец, богатый и почти всегда скупой.