Рыбак внес ее в узкий дверной проем, наклонив голову, чтобы не удариться о низкую каменную притолоку. В комнате царила благословенная прохлада и полумрак. Пожилая женщина вязала у огня. Она поднялась на ноги.
– Положи бедную девочку вот сюда, – сказала она.
Он опустил Маргериту на узкую кровать у стены, и пожилая женщина принесла чашку свежей воды, в которой плавали лепестки какого-то растения. Маргерита с благодарностью выпила ее. Казалось, что еще никогда ее не мучила столь сильная жажда.
Напившись, Маргерита взволнованно посмотрела на рыбака.
– Где мои дети?
– Сейчас Джузеппе принесет их. А ты лежи, отдыхай. Дай-ка я посмотрю, чем тебе можно помочь.
– Лучо, – проговорила Маргерита, голова которой металась по подушке.
– Ты не нашла его?
Заслышав эти слова, Маргерита взглянула в лицо старухи. Она узнала эти впалые щеки, глубокие морщины, тяжелые веки, серебристо-белые волосы, выбившиеся из-под заколки – это была та самая пожилая женщина, которая рассказала ей, как пройти в Лимоне.
– Это вы?
– Да. И мне больно видеть тебя в таком состоянии. Дай-ка я осмотрю тебя хорошенько. – Она приподняла юбку Маргериты, быстро осмотрела, после чего положила ладонь на ее горячую грудь. – Жаль, что ты не осталась со мной. Я бы позаботилась о тебе.
– Я должна была найти Лучо.
При этих слова глаза Маргериты вновь наполнились слезами. Ей пришлось вынести такие тяготы, чтобы найти его, но все оказалось напрасным.
– Ты обязательно найдешь его, не переживай. Но сначала нужно подлечить тебя и твоих малышей. – Старуха наложила компрессы на груди и лоб Маргериты. – Чуть позже я дам тебе капустных листьев. Нет ничего лучше для больной и воспаленной груди.
С тропинки долетел могучий детский рев. Пожилая женщина поспешила на помощь, когда рыбак с женой внесли в дом двух малышей. Мальчик кричал так, что у него покраснело личико. А вот маленькая девочка обмякла на руках у рыбака, как мертвая.
Старуха сразу передала малыша Маргерите.
– Ты должна покормить его. Я знаю, это больно, но так будет лучше для вас обоих. Корми его столько, сколько сможешь вытерпеть.
Жгучая боль пронзила Маргериту насквозь, когда сын жадно присосался к ее груди, но она стиснула зубы и приготовилась держаться изо всех сил. К ее удивлению, вскоре боль ослабела. Она с тревогой смотрела, как пожилая женщина склонилась над ее маленькой девочкой. Та потрогала лобик, пощупала тоненькие ручки и ножки, а потом прижалась ухом к щупленькой груди. Лицо ворожеи омрачилось.
– Что случилось? – вскричала Маргерита.
– У нее очень слабое сердечко, – ответила старуха. – Но не бойся. Здесь вы в безопасности. Корми пока сына, а я сейчас вернусь.
– Не оставляйте меня одну!
– Я ненадолго.
Пожилая женщина взяла со стола нож, подхватила с пола корзинку и вышла. Маргерита лежала неподвижно, поддерживая голову сына, со страхом и тоской глядела на безвольное тело дочурки. Та выглядела совершенно беспомощной и хрупкой.
Через несколько минут ворожея вернулась. Корзинка была полна трав и цветов. Она вынула из нее букет пурпурно-синей наперстянки. У Маргериты сжалось сердце. Ее бабушка всегда называла наперстянку «колокольчиками мертвеца» или «ведьмиными рукавицами». Старуха оборвала лепестки со стебля и бросила их в горшок, долила немного вина и поставила на огонь.
– Что вы делаете? – ахнула Маргерита, глядя, как ворожея берет на руки обмякшее тельце дочери.
– Это чай из наперстянки, – пояснила та. – Он полезен для сердечка. Не бойся, я дам ей совсем немного. Для начала – чайную ложечку.
Она осторожно влила ложку настойки в ротик малышки, массируя горлышко и грудь, чтобы ей было легче проглотить. Поперхнувшись, девочка закашлялась и заплакала. Улыбаясь, старуха запеленала ее, а потом завернула в мягкое белое вязаное одеяло и уложила под бок Маргерите.
– Вот так, моя маленькая овечка. А теперь попей молочка.
Маргерита с опаской поднесла ротик дочки к своему соску. Ворожея забрала у нее сына, ловко переменила запачканную пеленку, завернула его в чистое белое одеяло и вернула Маргерите. Малыш быстро заснул, и губы его сложились в удовлетворенную улыбку.
По щекам Маргериты потекли слезы, но ей оставалось лишь смаргивать их, поскольку руки были заняты детьми. Ее собственными крохами. Маргерита с трудом верила в это. Она плакала от радости, и к этому чувству примешивалось боль и переутомление. Пожилая женщина улыбнулась, вытерла ей слезы уголком платка и поднесла к губам чашку теплого травяного чая.