И вдруг с верхнего этажа прозвенел чей-то голос:
– Кто эта там поет внизу?
– Петросинелла, – хором закричали другие девочки.
Маргерита пристыжено умолкла.
– Не останавливайся, – прокричала девушка. – А еще лучше – поднимайся и присоединяйся к нам.
Маргерита оглянулась на остальных. Димфна улыбнулась ей и захлопала в ладоши. Агнесса и Сперенца тоже заулыбались и кивнули.
– Ступай, ступай, – хором сказали они.
Маргерита отложила миску и нож и стала медленно подниматься по лестнице. На верхней площадке ее поджидала девушка лет шестнадцати, протягивая ей руку и улыбаясь.
– Значит, ты и есть тот маленький жаворонок? Поешь ты очень красиво. Хочешь присоединиться к нам?
– Не знаю, разрешат ли мне. Репа…
– Репу может чистить кто угодно, а вот петь – далеко не каждый, – убежденно откликнулась девушка. – Как, ты говоришь, тебя зовут? Петросинелла?
Маргерита лишь пожала плечами, уже смирившись с тем, что никто не называет ее настоящим именем.
– Мое имя – Елена. Посиди с нами немножко, даже если и не будешь петь. А я позабочусь, чтобы у тебя не было неприятностей.
Прихрамывая, Елена провела ее в комнату, где, выстроившись в несколько рядов, стояли figlie di coro. Мало того, что Елена косолапила, оказалась у нее еще и деформирована стопа. Когда Маргерита увидела ее увечье, сердце преисполнилось жалости. Очевидно, именно поэтому от нее и отказались родители.
Она усадила Маргериту на табуретку, после чего продолжила обучение своего класса. Маргерита широко раскрытыми глазами следила за нею. Елена была невысокой и хрупкой, с темно-карими глазами, в которых то и дело вспыхивали золотистые искорки веселья. Из-под лихо сдвинутого набекрень белого чепца, виднелись коротко стриженные каштановые кудряшки. Ногти на пальцах были обкусаны до мяса, а из-под заусенцев выступила кровь.
– Аллилуйя, аллилуйя, – запели девочки в комнате.
Елена мягко руководила процессом.
– Кармела, пожалуйста, подойди сюда и встань вот здесь. Мне кажется, ты пытаешься петь слишком высоко. Послушай меня.
Елена взяла высокую ноту, и Кармела стала подражать ей. Елена вновь пропела ноту, и Кармела вновь попыталась повторить ее. На сей раз она в точности попала в ноту, и голос ее зазвучал глубоко и звучно.
– Прекрасно, – сказала Елена. В комнате раздались дружные аплодисменты. Кармела покраснела и улыбнулась.
– Имельда и Зита, пожалуйста, попробуйте петь чуть помедленнее. Пусть каждый звук воспарит, как птичка, прежде чем подняться выше. Перед этим наберите полную грудь воздуха. Ну, давайте попробуем. – Обе девочки старались изо всех сил спеть, как показала им Елена, голос которой лился совершенно естественно и безо всяких усилий. – Прекрасно! Давайте попробуем еще раз.
– Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, – запели девочки, и голоса их то взлетали ввысь, то опускались.
Елена слушала, делая плавные движения руками, поднимая одну и плавно опуская другую. Звуки получались такими радостными, что они наполнили сердце Маргериты счастьем. На глаза навернулись слезы, но при этом ей хотелось громко смеяться. Судя по лицам девочек, они тоже испытывали экстаз. А потом Елена повернулась к Маргерите и сделала приглашающий жест рукой, и та, не успев опомниться, вскочила на ноги и запела от всего сердца:
– Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя.
Когда занятие закончилось, Елена знаком попросила Маргериту задержаться.
– Ты плакала. Это музыка так на тебя подействовала?
– Да, но…
– Что но?
– Я плакала еще и потому, что очень скучаю по своим родителям.
Елена кивнула.
– Я тоже, как и все, кто оказался здесь. Может быть, как раз поэтому мы и поем так красиво. В наших голосах слышна тень и солнечный свет.
Маргерита согласно кивнула, хотя и не была уверена, что поняла, о чем идет речь.
– Я хочу, чтобы ты присоединилась к нам и пела вместе со мной, – завила Елена. – Столь чистый звук исходит из такого маленького тела, и это очень необычно. Нам недостает нескольких сопрано, особенно учитывая, что ты вкладываешь в пение душу. Что скажешь? Хочешь научиться петь?
– Si, – застенчиво ответила Маргерита и покраснела от стыда за свою шепелявость.
Елена улыбнулась.
– Не волнуйся, передние зубы у тебя вырастут так быстро, что и оглянуться не успеешь. А жаль. Без них ты выглядишь такой славной. Сможешь прийти ко мне завтра, в это же время? Тебе придется пропустить молитву.