— Врать умею про корабли да промышленную развитию отечества нашего в области всякого кораблестроения и газодобывания, — отчеканил четвёртый Семён.
— Берём, — обрадовался царь-батюшка, — а то я и сам не знаю — чего там в той земле зарыто и на скоко энтого добра мне хватит? Ты чего умеешь, — подошёл он к пятому Семёну. — Ответствуй нам, как на духу.
— Врать могу про то, чего нет, ваше царское величество, — отвечает пятый Семён. — Вот его нет, а я говорю, что оно есть.
— Это хорошо. Это дельно. А то я сам ужо устал энтим заниматься, — обрадовался царь-государь. — Беру тебя на энто самое дело! Кто ишо? А вот ты чего делать умеешь, — подошёл он к шестому Семёну.
— А я, царь-батюшка, как мои братья единородные наврут с три короба, так я, значит, вру — какой дорогой нам, значит, ехать по колдобинам, да плыть по ветрам туда — не знаю куда, — растолковал государю шестой Семён.
— Ишь ты… Значит, и така наука есть, — удивился царь-батюшка. — Это нам за надобностью, а то плывём-плывём невесть куда… — Подошёл он к седьмому Семёну и говорит. — Тоже, чай, врать умеешь? Сказывай, про что врать-то будешь?
— Не буду я врать, царь-государь, — отвечает седьмой Семён, — а буду я правду сказывать.
— Это чой та? Что за диво такое? А, — махнул рукой царь-батюшка, — оставайся и ты, раз пришёл. Токо шибко не мешай мне тут.
Обрадовался Мужик, что пристроил всех своих бездельников, поклонился царю-батьке в ножки, повернулся и пошёл домой делом заниматься.
А тут задумал царь жениться, да и купцы сказывают, что живёт в царстве заморском царевна-краса. Соорудили корабль, погрузили подарки да провиянты разные и встали под паруса. Думал царь, думал — кого же взять за сватов в это мероприятие важное, да порешил взять с собой семерых Семёнов, пущай там сказки сказывают про то, како житьё-бытьё тута наблюдается. И помахамши ручкою мамкам-нянькам да всякому люду, царь-батюшка да семь Семёнов отплыли в края заморские, где обитала краса ненаглядная.
Вот пристали оне к острову иноземному, да как увидели их царское величество царевну-красу, так сразу и возжелали быть яе суженым. Да вот только царевна не шибко на царя-батюшку заглядыват: то ли рожей не вышел, то ли седина в бороде сумнения вызвала. И пошёл тут царь-государь хитростью крепость брать. Напослал он семь Семёнов на их царский двор и велел сказывать чудеса всякие. Те разом и заходилися. Народ местный чё понял — чё не понял, а шуму ихнему подивился. А коли царь-батюшка про экскурсию чего-то ляпнул, согласился народ отпустить царевну-красу в круизу заморскую без всякой тур-путёвки.
Вышел, значит, корабль туристический да назад к мамкам-нянькам поплыл. Плывут они плывут, а тут вот какая оказия вышла. Отослал царь-государь седьмого Семёна наутро кофию царевне отнести. Всё равно, дескать, к вранью не приспособлен, так пусть, хотя бы, и официянтом послужит. Вот пришёл седьмой Семён в каюту ненаглядной царевны, сам поднос держит, а глаза так в неё и влюбляются. Да и царевне, правду сказать, глянулся младший Семён. Так оне ворковали-ворковали, а седьмой Семён возьми да и всю правду и скажи, что, дескать, своровали их царь-батюшка да на венчание в свою сторону везут. С тем и ушёл младший Семён в тоске да печали.
Как услыхала это царевна-краса, как вышла она на палубу, где их царское величество млели от счастья, да как крикнет она «Не бывать этому никогда!», да и в море-окиян — бултых! Царь-батюшка испужались, давай криком кричать да назад красу-ненаглядную звать, а оне — ни в какую! Зовёт царь-батюшка первого Семёна да наказывает: сигай, мол, за борт, да ври невесте с три короба про изобилие наше, может, возвернётся, чай.
Первый Семён спужался сигать в пучину морскую, так его матросы закинули за борт, сидят все и ждут. А первый Семён помахал руками, покричал про то, что в царстве-государстве всякие марципаны токо едят, да и пошёл ко дну.
Опечалило это царя-батюшку, а делать нечего: не взяли изобилием, будем брать водными просторами. Кличет царь-батюшка второго Семёна, давай, дескать, ступай к царевне и описуй ей всё в голубом цвете. А второй Семён, как услыхал приказание, так и завопил, что есть мочи: «Не вели, царь-государь, в море-окиян бросать, я, ить, плавать не умею!» Как же это так, — подивился царь-государь, — про водную гладь брехать, значит, умеешь, а плавать, значит, не обучен?! Ничего, мол, не знаю, за борт его! Тут матросы, не мешкая, приподняли второго Семёна и в пучину морскую! Тот и пикнуть не успел, камнем ко дну пошёл.