Сосредоточенно сопя и на прохожихНе отвлекаясь, – для него их просто нет.Он очень занят, и мешать ему негоже:Любое дело очень важно в восемь лет.
Неправ, кто думает: мол, мне б его заботы…Вот я и в парке. У реки. На берегу.А тень моя смешно запуталась в тенётах,Сплетённых солнцем из проталин на снегу.
Электричка
Перрон. Платформа. Суета, столпотворенье.Как будто кто-то дал команду на отъезд,И всё столичное народонаселеньеВдруг охватила тяга к перемене мест.
В обычный день не видел я такого бума.А перед праздником не действует законО перемене мест слагаемых, где суммаНе изменяется… Скорее бы в вагон!
В вагоне давка, гвалт, – не слышно мыслей даже,Не чьих-то – собственных. Наверное, их нет.Не отвлекают заоконные пейзажи —Сквозь муть и грязь в вагон едва сочится свет.
Пытаюсь думать, но от мыслей лишь обрывкиБессвязно в голову врываются сквозь шум.И те – про то, что не доделал, про ошибки,Про то, что я не так живу, не так дышу…
Ещё не поздно… И, наверное, не рано,Прервав ненужное зализыванье ран,Пройти тараном сквозь толпу, достичь стоп-кранаИ… убедиться: не работает стоп-кран…
Неужто старею?
Достаточно было случайного взглядаНа зеркало – стало всё ясно без слов.Неужто старею? Какая досада!К такому подвоху я не был готов.
Нет, знал, что когда-нибудь тропка не в горуПойдёт, а с горы: жизнь есть жизнь – ной, не ной.Но верил, что будет такое нескоро.И даже надеялся, что не со мной.
Я – прежний! На днях разговаривал с другом —Друг был восхищён тем, что марку держу:Упорно стараюсь найти пятый уголИ – странное дело – всегда нахожу.
Всё было: и светлая радость без края,И острая боль, как в межреберье гвоздь…Не скрою, порой вывозила кривая,А правил ей небезызвестный авось.
Знавал языки поострее, чем сабли,И сплетни, как гипертонический криз.Не раз наступать приходилось на грабли,Не только лежавшие зубьями вниз.
А возраст… Что – возраст? Не хворь, не невзгоды.Могу и сейчас, несмотря на года,И сунуться в воду, не ведая броду,И выйти сухим из воды без труда.
Где зима?
Дождь печатает петитомНа асфальте опечатки,Доедая с аппетитомСнега жалкие остатки.
Где зима? Да бродит где-то,На обязанности плюнув.Спохватившись, шлёт приветыСнегопадом, не подумав,
Что неплохо бы морозомПодкрепить свои атаки:Снег без стужи – не угрозы,Пятая нога собаки.
Дождь мне шёпотом подбросилПо огромному секретуВесть: зимы не будет вовсе,В феврале наступит лето.
Декабрь. Метель…
Завьюжило. Метельный свистопляс,Беснуясь, норовит свести с ума.За этот год уже в который разПришла зима.
Снег выпадал и таял без следа,Сменяясь надоедливым дождём.Снег, в сущности, – вода. И дождь —вода. Чего ж мы ждём?
А ждём и ищем от добра добра,Добром считая скарб и барахло,Смешав в едино завтра и вчера,Добро и зло.
Не в силах шила утаить в мешке,На мыло поменять его спешим.Нам писк синицы, бьющейся в руке,Что зов души.
Блаженнее всех благ, нежнее негШуршание купюр и славы хмель.Всё преходяще. А в финале – снег.Декабрь. Метель…
Уездный городок
Городок, каких в России не счесть —В каждой области подобные есть:Словно дремлющий седой старичок,Доживающий отпущенный срок… А когда-то ведь знавал времена! Славы-почестей отведал сполна, Цвёл стараниями местных купцов Без опаски в грязь ударить лицом.Всё в былом, в тумане лет, вдалеке…По когда-то судоходной рекеОтправлялись до больших городовНе суда, а караваны судов. Шли торговые обозы на Тверь И по суше. Не поверишь теперь: До Твери – сто сорок вёрст, не пустяк — Был булыжниками вымощен тракт.Сохранился дом, где архиерейПроживал. А сколько было церквей!Восстановлена лишь малая часть —Хоть чему-то, да не дали пропасть. Да, умели мастера городка Строить в прежние века на века, И в купеческих домах там и тут Обитатели поныне живут.Доживает городок-старичок.Заросла река. Река? Ручеёк!Городков таких в России не счесть.То ли нет его уже… То ли есть…