Мысль о самом Свэне возникла в последнюю очередь. Было очевидно: если Яльмар не разбился при падении, то, наверно, уже замерз.
Мысль о санях, как главная, снова заняла ум Йенсена. Он стал искать сани глазами и наконец различил концы полозьев, торчащие из-под тела Яльмара.
При мысли о поклаже Кнут сердито выругался: «Даже умереть не смог так, чтобы не погубить груз».
Он пополз обратно, мысленно подсчитывая запасы мехов, сложенные Свэном за эту зиму на базах, разбросанных по Норд-Остланду. Увлеченный этим подсчетом, Йенсен забыл о Свэне и присел на свои сани. Его собаки умолкли, навострив уши в сторону человека. Как только они перестали скулить, прекратился и лай собак в трещине. В наступившей тишине Кнут ясно различил стон. Этот стон не мог принадлежать собаке. Мозг автоматически зафиксировал: «Жив!» Но Йенсен не перестал считать и не двинулся с места. Прошло несколько минут, прежде чем он поднялся с решительным видом и отвязал своего вожака от палки. Результат подсчета превзошел ожидания Йенсена. Не было сомнения в большой ценности запасов Свэна: тому всю зиму улыбался случай.
Йенсен сунул ноги в крепления лыж, повернул упряжку назад, к базе. Решение в его уме сложилось ясно: если Свэна не станет, он, Йенсен, может овладеть его имуществом — мехами, оружием, одеждой… А может быть, у дурня припрятано что-нибудь и наличными?.. Конечно, он, Йенсен, возьмет себе все. Решительно все!
Но, сделав несколько шагов, он решил, что совершает ошибку. Ведь он не сможет забрать имущество Свэна, не дав властям правдоподобного объяснения. Всякий дурак в пять минут разберется в деле. Кто же поверит тому, что он набил всех этих песцов, а Свэн — ничего?
Он разочарованно сплюнул и вернулся к трещине. Как и в первый раз, он подполз к краю пропасти на животе.
— Эй, Яльмар!
Свэн пошевелился и приподнял голову. Кнут с трудом узнал товарища: его лицо совсем посинело, вместо носа чернел кусок разбитого и отмороженного мяса. Но Йенсен смотрел на все это довольно равнодушно. Быть может, в сумерках полярной ночи это и действительно не казалось таким страшным? А Йенсен, к тому же, не принадлежал к числу особенно чувствительных людей и перевидал на своем веку всякое…
Свэн долго смотрел снизу на Кнута. Словно не мог понять, кто перед ним. Сознание не сразу отразилось в его мутных глазах. Наконец он прохрипел:
— Кнут?
— Как это тебя угораздило?
Свэн, видимо, собирался с мыслями, потом так же хрипло, с трудом ответил:
— В темноте… Спешил домой.
— Как же теперь быть? — спросил Кнут.
— Ты… вытащишь… меня…
— Я из-за тебя уже потерял столько времени. И теперь еще потеряю, — сказал Кнут.
Яльмар молчал.
Кнут спросил:
— Почему ты не попробовал вылезти сам? Тут не глубоко.
— Кажется, у меня сломана нога.
— Эдак ты мог и замерзнуть.
— Я знал… ты придешь.
Кнут усмехнулся.
— Я и так потерял много времени, — повторил он свое.
Яльмар попробовал повернуться и застонал.
— Вытащи меня скорей.
Кнут подумал.
— Придется идти на базу за веревкой.
— Свяжи постромки.
Кнут снова помолчал. Потом, как будто невзначай, спросил:
— Слушай, сколько у тебя собрано за этот год?
— Не знаю.
— Я потерял из-за тебя много времени. Быть может, пропали мои песцы в капканах…
— Вытащи меня скорей.
— Тебе придется со мной рассчитываться.
— Рассчитаемся…
— Хорошо, я сейчас вернусь.
Кнут отполз от края трещины и, размахивая бичом, погнал собак к базе. Он торопился. С удовольствием прислушивался к весело поскрипывающим полозьям саней. В избушке он принялся рыться в вещах Свэна. Банки с консервами, одежда, снаряжение, патроны — все летело из-под рук. Попался моток горной веревки. Он машинально вытащил его, но сейчас же отбросил в сторону. Наконец удовлетворенно крякнул: в руке у него была записная книжка Свэна.
Примостившись у ящика, вырвал чистый листок из этой книжки и, старательно помусолив карандаш, как делают люди, которым редко приходится писать, принялся за подсчеты. Проставив несколько цифр, задумался и вслух пересчитал:
— Песцов шестьдесят два, оленей четыре, медведь один.
Потом подумал и вычеркнул слово «медведь». Выругавшись, разорвал листок и переписал наново, без медведя.
С прежней поспешностью он вернулся к месту, где оставил Свэна. Забыв предосторожность, подошел к трещине.
— Свэн!.. А Свэн!
Ответа не было. Кнут испуганно опустился на колени на краю пропасти:
— Эй, Яльмар!