13 (25) февраля. Представлялся сегодня маркграфу Вильгельму. Добродушный и благоразумный старик.
Он взят был в плен в Лейпцигском сражении и тогда в первый раз видел императора Александра. Он признался мне, что это знакомство в подобных обстоятельствах было для него довольно затруднительно и неприятно; но император ласковым приемом своим тотчас ободрил его, оценил справедливо критическое положение Баденского герцогства, которое не могло уже действовать независимо, имея Францию на плечах своих.
После был он под командой Витгенштейна, против которого сражался в России. В 1816-1819 годах был он в Петербурге. Благодарно предан памяти Александра и глубоко уважает императора Николая, которому, по словам его, не прощают, что в 1848 и следующих годах был он оплотом против революционного потока и что он в Венгрии нанес смертельный удар революции. Я обещал сообщить ему брошюрку Базили.
Первая статья моя из J. de Francfort перепечатана в J de St.-Petersbourg и в Independance. Вчера отправил Independance перевод в прозе петербургских стихов: «Вот в воинственном азарте». Разумеется, перевода не напечатают, а все-таки лучше подразнить этих негодяев.
15-е. Получил милый, скромный ответ Нахимова на письмо и стихи мои. Получил ответ от Дмитрия Бибикова. Он, между прочим, говорит, что оба мои стихотворения напечатаны по повелению государя. В Independance Beige, 2 марта, напечатан мой перевод песни Вот в воинственном азарте. Удивляюсь храбрости редакции. Песня подымает на смех лже-Наполеона; а во Франции смех сильнее и опаснее рассуждения. Но, право, и я заслуживаю георгиевский бумажный крест за мои партизанские наезды в журналы.
Карлсруэ, 13 (25) марта 1854
Горчаков сообщил тебе, любезнейший друг, стихи мои на 1854 год и К Ружью! А вот еще четыре новинки, ему неизвестные, которыми можешь поделиться с ним. Ты видишь, что я по примеру твоему не унываю. Из газет знаю, что и ты в пользу православных наших воинов принес богатые и звонкие рифмы. Спасибо! Надеюсь, что и этому примеру, тобой данному, последуют твои собратья.
Не знаю, оттого ли, что придаю себе бодрость рукопашными стихами моими, или от чего другого, но plus j'approche du terme et moins je le redoute. Хотя мы с тобой новых французов не любим, а все-таки воспитанием и памятью мы старые французы, а потому не удивишься ты цитате моей из Chaulieu.
Но в самом деле, нельзя отвергать руки Провидения в событиях, которые готовы совершиться перед нами. Как люди ни страшны, ни злы, ни безумны, а тут действует сила свыше человеческой. Он гонит, стремит противников наших.
Куда? Вероятно, в бездну, если только Бог поможет нам устоять и ни на какие уступки не поддаваться.
Разумеется, надобно нам будет терпеть; если вытерпим до конца, то неминуемо оттерпимся. Я говорю: русский человек и задним умом, и задним оружием крепок. Мы никогда сразу не управимся. Дело французов вершки хватать. Наше выжидать и у моря ждать погоды.
А читали ли вы, ваше превосходительство, статьи Ветерана 1812 года в Journal de Francfort и угадали ли, что это аз грешный и недостойный кидаюсь в борьбу не на живот, а на смерть с вашими политическими и кабинетными знаменитостями; у меня еще изготовлено несколько подобных статей и начаты другие, которые хочу все вместе отпечатать особой книжечкой. Жаль, что из того прока не будет и никого не вразумлю. Но каждому дан здесь свой удел и свое орудие, мне дано перо – и валяй!
21 марта (2 апреля). Вчера был я в первый раз в жизни в Баден-Бадене. Познакомился с могилой Наденьки, и был в комнатах, где жил и скончался Жуковский. Ездили на развалины древнего замка.
Карлсбад, 16 июня. Сегодня Карлсбад мне опостылел. Утром на водах видел я князя Воронцова, сидящего между двумя леди. Ланскоронский сказал Бибеско, что пишут из Вены, что Россия принимает предложения Австрии и выводит войска свои из княжества. Сам Бибеско, завидя старую курву княгиню Эстергази, подбежал к ней с приветствиями: vorte altesse и проч. Хорошо, что я уже перестал пить воды, а то все нынешнее питье бросилось бы мне кровью к сердцу. По мне лучше проиграть три сражения, чем уступить Австрии. Надеюсь еще, что это ложный слух.
Князь Воронцов дал мне на прочтение биографию Котляревского, написанную Сологубом. Больно читать в нынешних обстоятельствах. Что за время! Разумеется, и ныне не менее храбрости, самоотвержения, но все это жертвы, а тогда и счастье венчало неустрашимые подвиги. Какой-то дух уверенности, удачи, победы носился в воздухе и всех одушевлял.