— Держитесь вместе! — закричал он, перекрывая какофонию звуков, издаваемых тварями.
Змии стали медленно пробивать путь вверх по лестнице.
На какое–то мгновение Зитос потерял из виду примарха, но, преодолев поворот, он увидел отца в просвете, на миг образовавшемся между врагами. Вулкан стоял, опустив молот.
— Почему он не сражается с ними? — спросил Гарго, тоже увидев примарха.
Зитос ничего не мог на это ответить. Он ударом ноги сбросил одного из врагов вниз, в бурлящую красную массу, и вновь заметил знак, часть которого увидел чуть раньше.
Выше на башне он рассмотрел его внимательнее: круг с восемью выступами, только намного больше и тщательнее выполненный, чем символы на доспехах убитых ими воинов.
— Это ловушка, — сказал он братьям.
— Нас здесь ждали?
— Да, Аток, — ответил Зитос, парируя удар, нацеленный на Абидеми. — Те, кто за нами охотился, знали, что мы сюда придем. Они хотели заполучить только Вулкана.
— Чтобы убить его? — спросил Гарго, отражая выпад темного клинка древком своего копья.
— Хуже, — выдохнул Зитос.
Орда окружила Вулкана, но от атаки воздерживалась, хотя одно ее присутствие причиняло примарху боль, отражавшуюся на его лице.
Мысль, что отца ждет участь, худшая, чем смерть, ошеломила Зитоса. Уступить злу, превратиться в подобие подонков, которых они только что истребили… Зитоса охватил неведомый до сих пор страх.
— Они намерены обратить его.
Он возобновил бой с еще большей яростью и безрассудностью, получил удар в руку, потом в торс. Рядом вскрикнул Абидеми, но Зитос его почти не слышал.
— Мы должны добраться до примарха! — орал он.
Но у самой вершины башни орда становилась все гуще, и прокладывать в ней просеку было все равно что рубить адамантий.
— Братья!
Но Абидеми и Гарго было ничуть не легче.
Надежда таяла. Добраться до этого места, пересечь Галактику, и все ради того, чтобы здесь погибнуть…
Гнев вспыхнул с новой силой. Убийство следовало за убийством, и даже усиленные мускулы начали уставать…
Вулкан одиноко стоял на вершине башни, чувствуя приближение демонов. Кем еще могли быть эти создания, как не теми тварями, чье существование отрицал его отец? Их ярость давила на него, подрывая решимость, угрожая не только его силе воли, но и самой сущности, суля затопить и снова погрузить в безумие агрессии.
Он думал об Истваане и ужасах, постигших его сыновей. О предательстве близких братьев. О несчастном Феррусе и его обезглавленном теле в луже крови на месте резни. О Кёрзе и учиненных им пытках. О Неметоре, подвешенном, словно гнилое мясо. О бесчисленном множестве других убитых и оскверненных, о Галактике, где царили разрушения и смерть.
Вулкан крепче сжал рукоять Урдракула. Он еще не поднял оружие, но сейчас ощутил такое стремление. Демоны нацелили на него свои мечи, приготовили копья и клинки, чтобы убить его, но ударов не последовало.
Ярость подталкивала их к убийству, но в то же время сдерживала.
Бесконечный стук пульсировал в его черепе, требуя выхода.
«И ты тоже так себя чувствуешь, мой бедный брат? Несчастный Ангрон?»
Смысл ускользал, затуманенный инстинктом.
Вулкан прикрыл глаза, но гнев и мрачные грезы не отступали.
Он думал о Феррусе, лишенном головы, и его окровавленном теле, поднятом к темнеющему небу.
О Пертурабо и изготовленной им клетке.
О Кальдере, преданной огню.
О Нумеоне и принесенной им жертве…
Вулкан улыбался, а по его лицу текли горестные слезы.
Он выронил молот и услышал его тихий звон при ударе оголовья о землю. Примарх не боялся гибели, никогда не боялся. Но еще не доказано, остался ли он бессмертным после очищения в огне. Возможно, именно сейчас теория будет опровергнута.
Вулкан открыл глаза и вынул из поясной сумки осколок фульгурита. Он казался теплым.
«Отец, со мной ли ты сейчас?»
— Потребовалось более сотни смертей, чтобы довести меня до грани безумия, — обратился он к злобным существам. Они, естественно, не могли понять его слов, но Вулкан отметил тень сомнения, даже паники. — Но это просто скучно.
Он поднял фульгурит вверх и показал своим потенциальным убийцам. Сияние плененной силы Анафемы, еще заключенной в нем, вызвало отчаянное рычание.
Существа поняли, что потерпели сокрушительную неудачу, и с воем бросились на примарха.
Но было уже поздно.