Хоть он никого и не видел, но чувствовал на себе взгляды многих пар глаз, наблюдавших откуда–то с затененной галереи, окаймляющей площадь.
Остановившись перед Дорном, он тепло улыбнулся:
— Рад тебя видеть, Рогал.
Дорн кивнул, как всегда сдержанно. Он убрал меч в ножны, и после этого сигнала Вулкан услышал, как два десятка Имперских Кулаков отключили подачу энергии в свое оружие.
— Ты будто постарел, брат, — продолжал Вулкан.
— А ты нисколько не изменился с тех пор, когда мы виделись в последний раз, — сдержанно ответил Дорн. — Я слышал, что ты погиб.
Его раздражение, вызванное необходимостью отвлечься от многочисленных обязанностей, слегка утихло, но Вулкан видел, как сильно тяготит его тяжелый груз ответственности.
— Я соскучился по своим братьям… По тем, кто не стремился меня убить.
При этих словах у Дорна напряглись челюсти, словно от горького сожаления. Вулкан не стал на него давить. Некоторые истины лучше не высказывать вслух.
— Я бы тебя обнял, — признался Вулкан, - но это абсолютно не в твоем стиле, не так ли, Рогал?
Дорн отрывисто рассмеялся:
— Отчужденность никогда не мешает.
Вулкан все же крепко обнял брата и почувствовал, что тот испытывает ответное теплое чувство, хотя и смешанное с неловкостью.
Они разомкнули объятия, но улыбка так и не достигла глаз Дорна, хотя выражение лица осталось приветливым.
— Я рад, что ты жив. В последнее время так мало поводов для радости.
— Я это вижу, брат, — сказал Вулкан, показывая рукой на окружающую их площадь. — Дворец сильно изменился.
— И мы тоже изменились, — ответил Дорн. — Все изменилось. Иначе и быть не могло.
Вулкан уловил гул двигателей приближающегося корабля. Вдали появился силуэт машины.
— Это за нами?
— За тобой, но я немного провожу тебя.
— Я должен повидаться с отцом. Я должен добраться до Трона, — сказал Вулкан, переведя взгляд с приближающегося корабля на Дорна.
— Я знаю, — ответил тот. — Мы знали о твоем приближении. Император предупредил нас. И еще он сказал, что тебя следует проводить в подземелья Дворца.
— И, несмотря ни на что, меня встречают болтерами и мечом одного из твоих хускарлов.
Дорн позволил себе улыбнуться:
— Архаму еще многому предстоит научиться. Кроме того, я должен соблюдать осторожность.
— Я сожалею о гибели его предшественника.
Второй нримарх заметно помрачнел:
— Он отдал жизнь за меня. Кестрос с достоинством носит его мантию. Он верен своему долгу.
— Мне остается только радоваться, что он не убил меня на месте, — сказал Вулкан.
Дорн едва заметно приподнял бровь:
— Я думаю, это было бы нелегко даже для сотни моих сыновей.
Вулкан немного помолчал, потом нахмурился:
— Я видел армию… осадившую Тронный зал.
— Величайший замысел нашего отца не удался, и все ужасы Долгой Ночи воплотились наяву. Мы должны противостоять им, Вулкан. — Дорн повернулся лицом к штурмкатеру и повысил голос, чтобы перекричать усилившийся шум. — Мы должны выдержать это испытание.
Штурмкатер пронес их над Городом Просителей, медленно поднимаясь к плотному скоплению сооружений Дворца.
Сквозь обзорный иллюминатор, забрызганный дождем, Вулкан видел орудийные башни, абляционную броню, станции авгуров и здания казарм. На всех стенах и укреплениях стояли ряды солдат.
Улицы заполняли толпы испуганных и растерянных людей, внимавших народным трибунам и предсказателям, расплодившимся, словно сорняки в заброшенном саду. Силовики тоже толкались среди горожан, едва различимые за пеленой кислотного дождя. Дымовые трубы выбрасывали в атмосферу непрерывные потоки едких газов тысяч мануфакторумов, круглосуточно производящих снаряды и оружие.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — негромко сказал Дорн, вглядываясь в тень, словно там мог отыскать решение проблемы. — Прежде он был красивее.
— А будет ещё лучше, — заверил брата Вулкан. — И его величие не уменьшилось.
— В какие времена мы живем, брат…
Вулкан оглянулся назад. Вдали беззвучно сверкали молнии, на краткие мгновения освещая грозный силуэт башни Героев. Сколько времени осталось до того момента, когда зазвонит колокол на ее вершине? А, начав звонить, когда он утихнет?
— Мы с тобой единственные из верных отцу сыновей, вернувшиеся в Тронный мир?
— Хан тоже здесь, бродит неизвестно где.
При этом Дорн нахмурился, словно сокрушаясь, что Джагатай так сильно отличается от доблестного лидера Седьмого.
— У него сердце дикого жеребца, брат. Необузданное и неуправляемое.