«Человек по грехопадении связан двоякого рода узами: а) делами житейскими, любовью к миру и всему видимому; б) втайне опутана и скована душа его оковами тьмы, связана духами злобы» (Св. Макарий Великий, 21, бес. 2‑я). Постепенно разрешить послушника от этих двоякого рода уз и хочет старец. Педагогическими средствами для того, кроме слова и примера, служат особенно произвольные труды и лишения, которые к искушению и укреплению послушника налагаются старцем. О значении всякого рода скорбей, трудов и лишений, которые обнаруживают внутреннее состояние нашего сердца и служат к его созиданию и потому называются вообще искушениями, св. Григорий Палама говорит следующее: «Как растениям необходимо перезябнуть зимою, чтобы плод принести, так искусительные прискорбности необходимы для плодоносия духовного… Всякий ревнитель совершенства достигает его чрез подъятие произвольных и непроизвольных трудов и лишений, из коих одни совне находят, другие у себя дома устрояются. Но одни свои произвольные не так благотворны, как находящие совне не по нашей воле. И любовь к Богу наиболее испытывается прискорбностью искушений непроизвольных. Произвольные лишения приготовляют душу к перенесению непроизвольных, ибо привыкши при первых ни во что ставить неприятности житейские и славу, она легко уже переносит и последние» (Доброт., т. 5, стр.295). Своевременным и посильным трудничеством старец и должен окормлять ученика и упражнять тем в добродетели. «Как стебель конопли колотят, чтобы прясть из него самые тонкие нити, и чем долее его колотить, чесать, тем он пригоднее; и как глиняный сосуд проводят чрез огонь, чтобы он был закален и годен к употреблению, так искушения и скорби, к пользе человека, делают душу его благоискусною и твердою» (Св. Макарий Великий, сл. 7, гл.14). И «как несправедливо и жалко было бы вырвать хлеб из уст голодного младенца, так и наставник душ делает вред и себе, и подвижнику, если не подает ему случаев к приобретению венцов, какие он может на всякий час заслуживать перенесением досад, безчестий и уничижений, и поруганий» (Лествица, сл. 4, поуч. 27). При том же: «часто кажущиеся мужественными и терпеливыми, будучи оставлены на время, как бы утвердившимися в добродетели, не получая уже от настоятеля ни обличений, ни поношений, лишаются снисканной кротости и терпения» (Там же). Старческое окормление скорбями, таким образом, требуется неослабное, постоянное. Требуется здесь и известная постепенность.
«Сбивай молоко, и будет масло, если же отнимешь руку, на сосце выйдет кровь (Притч. 30, 33). Если кто хочет согнуть дерево или виноградную лозу наподобие обруча, то сгибает постепенно, и они не переламываются; если же погнет вдруг и сильно, то дерево тотчас ломается (Преп. Варсануфий Великий, отв. 25). Антоний — игумен Малояросл., так, между прочим, иносказательно говорил о постепенном искоренении страсти гордости: «Есть трава не мала, не велика, зовут ее павелика; ты ее не гни и не ломай, а только маковки срывай (павелика — величаться, гордиться)».
При окормлении старец сначала упражняет ученика в телесном повиновении и телесных трудах, а потом уже постепенно возводит к духовным и упражняет в них. «Если бы мы, — говорит св. Василий Великий, — находились вне тела, то необходимо было бы стремиться к совершеннейшему одною душою. Но поелику человек двояк, то и упражнение в добродетели должно быть двоякое, состоящее в телесных трудах и душевных подвигах». «В новоначальных, — говорит он же, — внутренний человек сообразен с внешним: но если внешний не благоустроен, не доверяй благоустроению внутреннего человека» (Подвижн, устав, т. 5, гл.4). «Телесное делание, — говорит и св. Исаак Сирин (сл. 56), — предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и душевного; потому что последнее рождается от первого, как колос от пшеничного зерна. А кто не имеет душевного делания, тот лишается и духовного дарования». «Делами укореняющиеся страсти делами же, противоположными им, и врачуются» (Преп. Никита Стифат; Добротолюбие, т. 5, гл.34, 1‑я 100). Самые внешние занятия ученика, как и внешняя обстановка, не безразличны для него. «Сердце внутренно отпечатлевается, — говорит св. Исаак Сирин, — по подобию внешних образов» (сл. 56). «Душа, — говорит и преп. Иоанн Лествичник, — делается подобною телесным занятиям и что делает, от того заимствует образ и с тем соображается. Одному из Ангелов начальство послужило поводом к высокоумию, хотя и не с тем было дано ему. Иные расположения у сидящего на престоле, и иные у сидящего на гноище» (Леств., сл. 25). Таким образом, те или другие занятия и физические упражнения ученика имеют большое влияние на его внутреннюю настроенность. Кроме того, по тесной связи тела с душою известные движения и жесты первого вызывают то или иное соответствующее чувство и при повторении создают известное душевное настроение. Внешне–телесное действие совершаемое по принуждению, обращается при упражнении в делание внутренне–душевное и доброхотное, так например, механическое — внешнее выполнение молитвы при продолжительном и частом молитвенном положении способно вызывать сердечно–молитвенную настроенность; принужденная подача милостыни при повторениях обращается в доброхотную5.
5
— В Четьи–Минеях рассказывается об одном скупом мытаре, который в досаде вместо камня бросил в нищего хлебом, удостоился за это видения и обратился к добродетельной жизни (Св. Петр, 22 сентября). Один мыслитель (Паскаль) говорит: «Начинайте все молебном и святой водой, — все остальное пойдет само собой».