В подтверждение сказанного из многих примеров приведем хотя один наглядный. В Парижской галерее изящных искусств находится знаменитая статуя. Она была последним произведением великого гения, который, подобно многим другим гениальным людям, был очень беден и жил на чердаке, служившем ему и мастерской и спальней. Когда статуя была почти совсем готова, вдруг ночью сделался в Париже мороз. Скульптор не мог заснуть в нетопленной комнате и думал о том, что глина еще не успела засохнуть, что вода в ее порах замерзнет и в один час разрушит мечту его жизни. Тогда старик встал с постели и старательно окутал статую своим одеялом. На следующее утро вошедшие в комнату соседи нашли скульптора мертвым, зато статуя была невредима (из лекции проф. Генр. Друммонда). Земное безсмертие скульптора стоило ему трудов, лишений и даже жизни!
Возражающие против многотрудности послушания должны прежде всего помнить, что все кто «искусство из искусств» изучается и приобретается послушником постепенно, при помощи уже опытного, прошедшего школу послушания старца.
«Знай же, брат, — говорит великий старец, — что дающий заповедь дает ее не просто, но помогает молением и молитвами, чтобы ты сохранил ее» (Преп. Варсануфий Великий, отв. 366).
Преимущество послушания старцу заключается потом и в том, что труд у послушника не многосложен: он знает одно только дело послушания своему старцу, у него одна лишь забота — об отсечении своей воли. «Твое дело только отсекать свою волю: кто отсекает свою волю, тому Бог, неведомо для него, так, что он не знает, как то бывает, дарует Свою волю и соделывает ее неизгладимою в сердце его, открывая при сем очи сердца его, чтобы он познавал ее, и силу подавая исполнять ее. Творит же сие благодать Св. Духа» (Преп. Сим. Нов. Богосл., гл.110).
Послушник исполняет лишь безпрекословно все советы и приказания старца, а до всего остального ему дела нет, за плоды его послушания, за спасение отвечает старец. И действительно, ближайшим, незаменимым следствием веры и послушания старцу и является успокоение, — спокойствие за себя и свое спасение у послушника. Ученик чувствует непосредственно безопасный кров над собою и твердую почву под собою. «Верю, — говорит послушник от сердца своему отцу, — что Господь спасает тобою душу мою, твори со мною, что внушит тебе Господь. Я уже не я» (Преп. Варсануфий Великий, отв. 57). Свое спасение послушник считает уже решенным, смерть не страшит его. «Один великий подвижник в продолжении целых восемнадцати лет телесными ушами не слыхал от наставника своего привета: «спасайся» (что выражает желание и еще неизвестность), но внутренними ежедневно слышал от Самого Господа: «Ты спасен» (что уже определенно и несомненно) (Лествица, сл. 4, поуч. 107).
«Послушник не боится уже смерти — ожидает ее как сна или, лучше сказать, как жизни, достоверно зная, что во время исхода души не от него, но от наставника потребуется ответ» (Леств., сл. 4, поуч. 50). «Поверьте мне, братья, — говорит, на опыте познавший покой при послушании своему старцу, авва Дорофей, — поверьте мне, что я был в великом покое, в полном безпечалии, так что я даже и скорбел об этом, ибо слышал, что многими скорбями подобает нам внити в Царствие Божие (Деян. 14, 21), и видя, что у меня нет никакой скорби, я боялся и был в великом недоумении, не зная причины такого спокойствия, пока старец не объяснил мне этого, сказав: не скорби, ибо каждый, передавший себя в послушание отцам, имеет сей покой и безпечалие» (поучение 5, стр.86).
Покой бывает, конечно, и оттого, что «что бы с послушником, не имеющим своей воли, ни случилось, он бывает спокоен, как будто исполнилось его собственное желание. Ибо кто не имеет своей собственной воли, для того все, что с ним случается, бывает согласно с его волею: он не имеет пристрастия, а от безпристрастия приходит в безстрастие» (Авва Дорофей, поуч. 1). Таким образом, окормляемому старцем послушнику присуще душевное спокойствие: у него нет безпокойства за успех и плоды своего послушания, нет у него места нерешимости и колебаниям в его трудовой жизни: старец и вера ручаются за успех его труда. И как, однако, важно и нужно нам такое спокойствие и уверенность в том, что мы не всуе, не тщетно трудимся! Часто у человека опускаются руки от того, что он не уверен в благоприятном исходе своих трудов, бездействует потому, что не видит их венчающего конца и, таким образом, при недостатке веры, не прилагая своих талантов, получает мзду неверного раба.
Кроме этого, самый труд послушника много сам в себе имеет сладости и утешения. «Знаю я послушническое иго, — говорит св. Феодор Студит, — знаю болезненность отсечения воли; но опять ведаю и сладость такой жизни: по отсечении воли путь легок и спасение удобно; стоит только отсечь волю — и явится покойная и блаженная жизнь» (гл. 241). И труден собственно и особенно послушнический труд в начале, но «как при каком–либо путешествии сначала непривычность к пути делает шествование тяжелым и трудным, с продолжением же его, когда мускулы поразомнутся и плоть поразмякнет, оно бывает менее трудно и тяжело, и более споро: так бывает и когда мы шествуем путем Господним (Св. Феодор Студит, гл.32)».