Похваляют св. отцы, сравнительно с вышеуказанными видами монашеского устроения, третий вид — путь средний, царский — сподвижничество с двумя или тремя («блази два паче единаго» — Еклез. 4, 10) как не требующее великого терпения, чудное и отраднейшее, но и это устроение не предполагает непременно, как и общежительное, одного, постоянного и опытного духовного руководителя. И полное применение духовного руководительства мы находим лишь в последнем, четвертом виде монашеского устроения — в старческом устроении. Старчество предполагает одного, постоянного, духовного, опытного руководителя — старца, который окормляет ученика, из ученика, как бы из какого–либо материала, своим руководительством делает сосуд, вмещающий Бога, возвращает и возводит послушника к Богу. По полному применению духовного руководительства и по своему ясному, скорому и лучшему ответу на цель монашеского аскетизма старческое устроение — лучшее из всех видов, удобнейшее для немощного новоначального; старческое окормление является для ученика тем игом благим и бременем легким, которые дают покой.
Рассмотрим сначала: нужно ли и насколько нужно руководительство в духовной жизни, а затем перейдем и к самому старческому устроению.
Глава 2
Необходимость руководительства в духовной жизни. Избрание духовного руководителя и предание ему себя.
Слушаяй вас, Мене слушает (Лк. 10, 16).
Прельстишася возложившие упование на самих себе и возомнившии не обретати нужды в руководителе (Лествица, сл. 1, поуч. 7‑е).
Нужен ли руководитель в духовной жизни для ревнующего о своем спасении новоначального подвижника? В самом деле, не может ли начинающий сам, один идти по пути совершенства без руководителя, руководствуясь лишь словом Божиим и Евангельскими указаниями? Ведь в слове Божием указан образ совершенства, указан и путь к нему; к тому же, в истории подвижничества христианского есть примеры такого рода, что подвижники, твердо решившиеся идти по Христоподражательному пути, сами, без видимых руководителей и лишь под водительством Бога, успевали: так, например, Павел Фивейский, Антоний Великий, Мария Египетская и другие. Правда, что образ совершенства и путь к нему (исполнение заповедей и советов) указаны Христом в Евангелии, но не нужно забывать, что человек остается всегда человеком: искреннее, хотя бы огнепальное, желание не может сразу его изменить, он так немощен, своеволен и слеп, что нуждается в посторонней и постоянной поддержке, одобрении, понуждении, подробных указаниях пути и т. п. И на пример успевших одиноких подвижников нельзя ссылаться. «Если неким из досточтимых отцов, — говорят преподобные Каллист и Игнатий, — случалось и без подвига послушания улучить Боготворное безмолвие и по Богу совершенство, то это бывает по особенному Божию откровению и притом очень редко. А что редко, как негде написано, то не закон Церкви, как и одна ласточка не делает весны» (Добротолюбие, т. 5, гл.15). Эти люди «чудесно, по смотрению Божию, нарочно были позваны к таковому (уединенному) житию, которое совершенным и без- страстным единым приличествует и Ангельской крепости требует» (Паисий Величковский, стр.222–223). Эти люди — сильные избранники Божии, у которых слово тождественно с делом: твердое намерение — исполнение, покаяние — спасение, — составляют исключение. Может ли это исключение служить непреложным правилом для новоначального? Считает ли он, страстный и немощный, себя столь сильным, как эти избранники Божии? Если же он ждет для себя чудесного, то тем только искушает Бога. И св. отцы, опытные аскеты, учат о необходимости духовного руководителя, о необходимости предварительной христианской педагогики для новоначального инока.