Могла ли претор Квордас ошибаться?
Он запрятал эту мысль поглубже, радуясь, что его псионическая связь была отключена. Такие мысли граничили с изменой. Надо было сосредоточиться на происходящем сейчас. В этом был его долг как инженера и кхалая.
Он обдумал возможные варианты. Энергия не будет поступать в двигатели без особым образом настроенной матрицы, но создать новую невозможно. У него не было ни времени, ни псионических способностей, чтобы воспроизвести кристаллическую структуру матрицы двигателя. Он мог бы, конечно, вытащить распределительные кабели, отсоединить сердечники и подключить их прямо к главному силовому кабелю, но это дало бы лишь единичный всплеск энергии, после чего все бы перегорело напрочь.
Нет, ему нужна была матрица. Если он хотел спасти свой любимый «Корамунд» от крушения на Ванассе, то найти ее надо как можно скорее. Но куда она делась? Если бы кристалл раскололся, обломки были бы где-то рядом. А если его забрали, то на экране его шлема отобразилась бы запись в бортовом журнале о том, что кристалл вынесли с корабля через входной люк.
Разве что кто-то — или что-то — проникло в туннель другим способом.
Он направил фонарь в сторону туннеля. Вдоль всей стены шла лестница, и ничего, кроме нее, видно не было. Он просканировал все вокруг на наличие источников тепла или признаков жизни. И снова данные показали…
На экране мигнула красная точка, означавшая, что над ним что-то движется. Йаалу повернулся и отшатнулся, и на том месте, где он только что был, клацнули челюсти, полные блестящих бритвенно-острых зубов. Яркий свет фонаря спас ему жизнь: нападавший отшатнулся от луча, шипя и скрежеща.
Он видел этот тип зергов много раз во время инструктажа, но вблизи муталиск выглядел в сотни раз ужаснее. У существа, словно полностью состоявшего из зубов и когтей, было два кожистых крыла и восемь горящих омерзительных рыже-красных глаз. По всей длине чешуйчатого змееподобного тела торчали шипы, а оканчивалось оно еще одной клыкастой пародией на пасть — клоакой. Из этого сочащегося слизью отверстия вылетела масса извивающейся, покрытой шипами плоти — чакрум.
Йаалу пригнулся и перекатился. Чакрум ударился об стену позади него, и последовавший взрыв швырнул его в другую сторону; протосс отчаянно хватался за все подряд, пытаясь остановиться. Не в силах дотянуться до лестницы, он вцепился в единственное, что мог: край крыла муталиска.
Тварь начала извиваться, безуспешно пытаясь стряхнуть его. Пока она верещала от бессильной ярости, Йаалу заметил что-то сияющее бледно-голубым светом в ее горле. Он сразу узнал эту вещь. То был кристалл матрицы.
Каким-то образом муталиск проскользнул мимо перехватчиков и проник в туннель авианосца. И хотя эту породу зергов считали совершенно безмозглой, данная особь оказалась достаточно сообразительной (или прожорливой), чтобы проглотить кристалл.
Как бы то ни было, у него появился шанс. Если удастся вытащить матрицу из глотки твари, то, возможно, получится запустить двигатели «Корамунда» и увести корабль подальше.
Авианосец снова качнулся, на этот раз так сильно, что и Йаалу, и муталиска впечатало в распределительный щит. Йаалу вцепился в крыло зерга, когда все вокруг начало вращаться. Муталиск начал извиваться, визжа от боли, и выпустил залп чакрумов. Они забарабанили по стенам, бум-бам-бум, и их объединенные взрывы пробили дыры в обшивке. Свет хлынул в туннель — не тусклое мерцание миллиардов звезд, а яркое сияние дня.
В неясном мареве Йаалу смутно различил очертания континентов и океанов далеко внизу. Похоже, «Корамунд» падал вниз сквозь облака Ванасса. Катастрофа была неминуема.
Йаалу не обладал боевыми навыками зилота, а его когти затупились: он давно ими не пользовался. Но у него был ум инженера, позволяющий оценивать ситуацию и исправлять положение дел с помощью того, что есть под рукой. И, возможно, сейчас у него был как раз подходящий инструмент.
Он убрал одну руку с крыла — и чуть было не выпустил его совсем, когда корабль затрясся, войдя в зону турбулентности. Но он вцепился пальцами в кость и сумел перебраться через крыло, одновременно от души пнув по рту на хвосте.
Тварь заверещала и извернулась, наставляя на него свою клоаку и готовясь выпустить через сфинктер чакрум. И теперь, когда крыло уже не прикрывало его, Йаалу ничем не мог заслониться от этого кошмарного придатка.
Но этого он и ждал. Он отпустил крыло и упал за миг до того, как чакрум полетел в него. Точнее, туда, где он был раньше.
Йаалу рассказывали на инструктаже, что чакрум — это просто органическая машина. Единственной ее движущей силой и желанием было стремление пронзить цель и взорваться, уничтожив врага. Вот что было всей сутью существования чакрума, и зерги отточили эти инстинкты до совершенства, изменив жизненный цикл этих существ. Еще в матке муталиска каждый чакрум генетически видоизменялся так, чтобы достичь полной зрелости при столкновении с целью, нанеся при этом максимальный урон.
Но этот чакрум прожил чуть дольше, чем планировалось. Пролетая через то место, где раньше был Йаалу, он приобрел ярко-зеленый цвет, что свидетельствовало о полной зрелости и готовности к взрыву, но мозг его был недостаточно развит, чтобы изменить траекторию и найти изначальную цель. Пронзив тонкое крыло муталиска, чакрум продолжил свой жизненный цикл, развившись до взрослого возраста и став изумрудно-зеленым, затем достиг старости, побледнев до голубовато-зеленого оттенка, и под конец врезался в брюхо муталиска.
Все восемь глаз муталиска расширились в дикой ярости, когда чакрум наконец-то настиг цель. Не имея самосознания, органическая машина не понимала, что вонзилась в того, кто ее породил; ее смыслом существования было взорваться при столкновении — и она сделала именно это, разорвав муталиска от одного клыкастого рта до другого.
Взрыв швырнул Йаалу обратно на распределительный щит. Взмахнув руками, он зажал локтем кабель, чтобы не отлететь еще дальше. Но это не спасло его от хлынувшей на него крови муталиска. Ядовитая жидкость снесла его щиты и начала проедать радиационный костюм. Он быстро отстегнул переднюю пластину и выскользнул из него, а затем вытер штанами слизь со шлема.
Его внимание привлекло бледное сияние. Точно голубой карлик среди созвездия красных гигантов из капель крови, мимо проплыл кристалл матрицы.
Йаалу рванул через красное облако и ухватил кристалл, не думая о собственной безопасности. Кислота зашипела, коснувшись попав на кожиу, и стала прожигаять дыры в плоти. Его мускулы поджаривались, клетки таяли. Агония была невыносимой. Ун дара ма'накай. Ун дара ма'накай.Если ему удастся запустить двигатели, долго страдать не придется. Без защиты радиационного костюма он впадет в блаженное забытье из-за незаряженных ионов, которых предостаточно вокруг.
Гравитация планеты начала действовать: авианосец встряхнуло, и он, падая, вошел в штопор. Океан больше не было видно сквозь дыры в обшивке; Йаалу мельком увидел леса островерхих деревьев бале. До падения «Корамунда» оставалось мало времени.
Ун дара ма'накай.
Он переустановил датчики давления, вспоминая о холмах Шека, которые ему напоминали очертания авианосца. Подсоединил провода к кристаллу так же, как он соединял провода перехватчиков корабля, и получился такой же восьмигранник. Йаалу воткнул силовой кабель в центр кристалла, шепча свою мантру той особой искре, которая, как он знал (или надеялся), все еще таилась где-то внутри.
И он не ошибся. Кристалл засиял искристо-голубым, и энергия хлынула по каналам матрицы. Спустя несколько секунд двигатели ожили. Йаалу, в свою очередь, стал ждать неминуемой смерти от губительных ионов.
Но ее не последовало.
Без всякого предупреждения зажимы на кабелях щелкнули, открываясь; коллектор зашипел, гудение двигателя смолкло, и кристалл матрицы разлетелся, не окатив его потоком ионов, а осыпав осколками.
Йаалу упал на груду кабелей, и «Корамунд», великое чудо протоссов, врезался в лесную шапку Ванасса, став еще одним символом их великого отчаяния.