Царь и Царица неоднократно повторяли, что не уедут из России, но когда к ним именем Божьим вошли в узилище и объявили, что по благословению владыки Макария они должны идти, Пленники покорились. Вместо них остались двойники, добровольно согласившиеся принять смерть за Царя с Домочадцами.
Возможно ли бежать из дома Ипатьева? Оказывается, да. Неподалеку стояла фабрика, в 1905 г. хозяин на случай захвата революционерами прорыл к ней подземный ход. Есть сведения, что был и второй выход, далеко на пустырь. При разрушении дома в 70-х годах бульдозер провалился в подземный туннель, о котором никто не подозревал.
В переполохе смутного времени, когда царило смятение, наступали белые, подмену могли не заметить, а если заметили, поспешили замести следы: расстреляли узников, останки растворили в соляной кислоте, чтобы не поплатиться головой за бегство из-под стражи столь важных персон. Августейшая Семья почти официально выехала за границу: Государь с Наследником северным морским путем, Государыня с Княжнами. как иностранцы.
Можно предположить, что, потрясенные происшедшим, Романовы больше не претендовали на политическую роль, этим объясняется их молчание. Очевидно, некоторые из них приняли монашество и изменили имя, тем более история Династии знает нечто подобное. Император Александр I Благословленный после мнимой смерти своей избрал зрак уничижения и просиял в подвиге поста и молитвы. Его Царственная супруга Императрица Елисавета Алексеевна, согласно легенде, умерла позже, чем гласит официальная дата, и под именем молчальницы Веры погребена в Новгородском Сырковом монастыре.
Расследовавший дело цареубийства следователь И. А. Соколов в 1922 г. обмолвился, что «вопрос о жизни и смерти членов дома Романовых был, конечно, решен задолго до смерти тех, кто погиб на территории России»[52]. В этом же году Вел. кн. Кирилл Владимирович издал манифест, в котором объявил себя «блюстителем Русского Престола вплоть до выяснения судьбы Николая II»[53]. В этих словах проскальзывает слабая надежда, что непоправимого, может быть, не произощло. Вдовствующая Императрица Мария Феодоровна, эмигрировавшая в Данию, отказалась признать смерть сына и внуков: и не верила этому до конца дней своих[54].
Тем не менее военный атташе Франции, единственный представитель этой страны, заявил: «Мы будем поддерживать версию большевиков». А версия была неутешительна: Венценосное Семейство с челядью и приближенными бесследно стерто с лица земли.
Православная Россия во главе с Помазанником Божиим — великое препятствие Антихристу. Ее надо бы уничтожить, заменив благословенную Богом власть самозванцами, ввергающими души подданных в преисподнюю уже при жизни. Восстановление Правящего Дома было бы победой светлых сил, поэтому людям всячески внушалась мысль о невозможности этого.
Попытка очернить Романовых, убить память о них и была тем страшным бескровным цареубийством, за которое Отечество расплачивается до сих пор. Лезвие оказалось обоюдоострым и насмерть поразило души предателей и потомства их, которое стало бесплодным для домостроительства, мертвым для благодати. Если отрекшийся от Христа человек делается добычей диавола, то потерявший гражданскую сопричастность к Православному Царю — песчинкой в вихрях общественных неразберих.
Новым правителям было выгодно представлять Царя и Семью убитыми. Им казалось, так идея монархического правления будет похоронена в умах людей. К счастью, все семь десятилетий блуждания по пустыне в народных недрах теплилась неугасимая лампада — почитание Царственных Мучеников, как их с любовью называли верные.
До революции тропарь Честному Кресту звучал так: Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы благоверному Императору нашему Николаю Александровичу на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя крестом Твоим жительство». Пять слов оказались выкинуты, и вся церковная Россия застыла в недоумении.
«Первые переживания — это полная растерянность точно почва ушла из-под ног, невольный страх перед будущим, — скорбел один из протоиереев Русского Севера. — Как теперь поступать: кого возглашать в прошениях о царской власти? Тысячу лет наша церковь поминала сначала благоверных князей, потом царей и императоров. Богослужение начиналось молитвою о царе (утреня) и оканчивалось тем же, а теперь образуется какая-то пустота, точно что-то оторвалось от сердца…»[55]
В 1932 г. на скале в Святогорском монастыре, превращенном в музейный комплекс, обнаружили искусно изграфленную икону Августейших Страстотерпцев. Ходили слухи о «царских детях», живущих среди нас. Келейник владыки Феофана, прошедший четыре советских концлагеря, встречал среди заключенных много людей, верящих, что Царская Семья жива. Редкий острог не имел своего Алексея, Татьяну, Ольгу. 3аключенные делились с ними скудной пайкой, чтобы послужить Страдальцам.