Сейчас, когда пишу тебе, я вспомнил отца моего. Он был крестьянин. Идя по полю, он встретил одну старушку, которая сильно плакала, и он спросил ее: "Бабуля, чего ты плачешь?"
"Ах, не спрашивай, дядя Янис. Народ распустил слух, что моя дочка мужеподобная, и теперь я не могу выдать ее замуж".
"Послушай, бабушка, — говорит ей отец мой, — пойди в церковь и попроси Пречистую, чтобы Она Сама управила твою дочь".
Прошло немного времени, не знаю сколько, но только пришла в Фивы эта старушка и стала искать наш дом. "Где тут дом Яниса Папаникиты?" "Вот он", — ответили ей.
Вошла она и, когда увидела моего отца, радостная, подала ему корзину яиц, говоря: "Дядя Янис, возьми эти яйца. Все сделала, как ты мне сказал, и выдала замуж свою дочь".
Вот так же и ты.
Проси Пресвятую Богородицу, чтобы она решила твою проблему, и будем верить, что благодать Ее утешит тебя, и ты устроишься должным образом.
Много раз мы стучались в двери Ее материнской любви и верим, что Она нас услышит.
Не существует проблемы, которую не могла бы решить Ее благодать.
Здесь, по соседству, в Халкидики[98], одна женщина очень сильно просила меня помолиться, чтобы она родила ребенка. Я ей написал так же, как сейчас тебе. Сейчас уже 5–6 дней, как я получил ее письмо, в котором она, радостная, сообщает мне приятное известие: "Батюшка, я родила сына".
В Салониках то же самое. Одна пара многие годы не могла заиметь ребенка. И вот, примерно с месяц назад, как пришел к нам ее муж, радостный, и сказал мне, что жена его уже 2 месяца, как беременная.
Бесчисленны чудеса Пресвятой Богородицы, когда мы просим Ее с душевной болью. Потому что и Она знала боль своих родителей, когда они были бесплодными.
Не устает Пресвятая Дева выслушивать нашу боль.
Как же много раз я просил Пресвятую по разным моим проблемам! И она меня слушала.
И старец наш Иосиф (он почил в 1958 году) с плачем просил Ее, и Она, явившись ему, сказала: "Зачем ты отчаиваешься? Надейся на Меня".
Я вам желаю скорого успеха. Аминь.
Отец Ефрем.
Катунаки Святой Горы, 5/18 февраля 1990 г.
Возлюбленное во Христе
дорогое мое чадо,
радостное мое дитятко Николай!
С великой любовью, отечески, обнимаю тебя и молю Пресвятую Деву прийти в ваш дом и одарить всех вас Своею благодатью. Аминь.
Вкладываю в это письмо еще письмо для врача, и после того, как ты его прочитаешь, заклей его и отправь ему.
Николай, чадо мое Николай, не могу насытиться, называя тебя своим чадом. Я хочу, чтобы ты услышал меня, чтобы ты понял меня. Я не желаю иметь связи с большим числом людей.
Я оставил мир и я — монах. А что это значит — не все могут понять. Сейчас я вижу, что могу потерять мирность, тишину, простоту своего монашества.
Мне достаточно тебя, драгоценное мое чадо, одного ТЕБЯ.
Если сегодня один, завтра другой присылают мне пожертвования, подарки, — тогда прощай моя молитвенная жизнь и вообще спасение.
Не для того я ушел в пустыню, чтобы нагружаться обязанностями и долгами. Мне достаточно моих грехов, чтобы попасть в адские муки.
Все это я тебе пишу для разъяснения, чтобы ты не принимал ни от кого для меня пожертвований[99]. Только от тебя принимаю и от родителей моих монахов — и ни от кого другого.
Если же какой-то знакомый нам человек хочет что-то прислать нам, тогда ты спрашивай меня или по телефону, или письмом.
Наступает какой-нибудь праздник, и вместо того, чтобы получить пользу, мы повреждаемся телесно и, в большей степени, душевно, духовно. Нагружаемся обязанностями и долгами.
Дитя мое, драгоценное мое чадо Николай!
Думаю, что ты меня понял, и надеюсь, что в будущем мне не будет нужды писать тебе то же самое.
И кое-что еще.
Когда приезжаешь, не привози нам целый мешок хлеба. Достаточно с нас твоих фруктов.
Драгоценной нашей Николетте передай мои отеческие пожелания, а детишкам — множество поцелуев.
С отеческой любовью, Ефрем.
Святая Гора, 13 мая 1990 г.
Возлюбленная душа моя, брат мой Харалампий!
По-братски, с большой любовью обнимаю тебя.
В этом письме хочу написать тебе некоторые подробности молитвы за нашего покойного Нонда.
Впервые в моей жизни (обрати на это внимание), то есть с момента, когда я пришел на Святую Гору, я так молился за эту душу, как позавчера, вечером накануне Вознесения.
99
Такая позиция старца Ефрема объясняется величайшей строгостью и пунктуальностью по отношению к обязанности молиться за жертвователей и благотворителей. Чисто физически он не мог бы исполнять свое правило, молясь обо всех тех, которые своими жертвами как бы принуждали его к исполнению неисполнимого. А оставлять какие-либо "долги" он не хотел. Больше всего старец Ефрем ценил уединенную келейную молитву, четки. Он неоднократно просил Господа, чтобы к нему не приходили посетители, т. к. был убежден, что его служение не в советах и поучениях, а в непристанном делании молитвы. Нужно сказать, что Господь услышал его. Число посетителей было несравненно малым по сравнению с весом его имени. Если у старца Паисия толпились десятки людей, то старец Ефрем принимал лишь самых неугомонных и настойчивых, да и потока людей, по испрошенной милости Божией, не было.