В другой раз он рассказал мне, что видел своего Ангела. Когда он сидел в своей келлии, ему явился Ангел, его было видно от пояса и выше, он был очень красивый; Ангел смотрел на отца Паисия и улыбался.
Как‑то он молился за весь мир, за всю тварь, даже за диавола, чтобы Господь помиловал всех. И когда он повернулся, то увидел диавола, который высовывал язык и дразнил его.
От своего духовного отца я слышал следующее. Когда старец был в келлии Честного Креста монастыря Ставроникита, он увидел диавола, который походил на гигантского арапа, сидящего возле его келлии. Старец, естественно, не испугался, совершил крестное знамение, тот сделал «бам–м» — и исчез. Потом старец говорил, что если бы люди знали, насколько диавол отвратителен, насколько он вонюч, избегали бы его.
В монастыре Святого Иоанна Предтечи, в местечке Метаморфоси в Халкидики, бесноватая кричала и визжала. Мой духовный отец поехал туда со святыми мощами и благословил ее. «Уходи, мясник, — закричала она, —у тебя с рук течет кровь». Только что закончилась Божественная литургия. Он подозвал меня (в тот день я был в монастыре) и сказал: «Беги скорее, привези старца». Тогда отец Паисий был в монастыре в Суроти. Я сел в машину и помчался. «Что тебе нужно, мой дорогой?» — спросил он. «Мой духовный отец попросил, чтобы Вы приехали. Там бесноватая безобразничает». — «Мойхороший, это всё? Я не поеду. Пусть ее благословит твой духовный отец, и она исцелится». — «Но он мне сказал…» — «Делай то, что я тебе говорю. — Он улыбнулся. — «Давай, всего тебе хорошего». Я взял благословение и уехал. Когда вернулся в монастырь, девушка, бывшая бесноватая, стояла спокойно. Я спросил духовного отца: «Почему же старец не приехал?» — «Если бы он приехал, сказали бы, приехал старец и совершил чудо. Чтобы этого избегнуть, он помолился оттуда». Он сразу понимал, что у больного — психическая проблема или беснование.
Старец как‑то сказал: мол, хочу, чтобы у всех, кого люблю, были искушения, чтобы им спастись через терпение. «Не жалей их, у кого искушения», — говорил он мне (но, естественно, не тех, у кого искушения по своей собственной вине). Я стал сетовать, потому что чувствовал себя спокойно, у меня не было искушений: «Отец Паисий, если у меня нет искушения, значит, Бог не любит?» — «Что ты говоришь, мой хороший? Все люди стали тебе родными, и ты приезжаешь сюда с чужими проблемами. Еще и другие тебе должен дать Господь? Ты болеешь за всех». Конечно, прошло время, и ко мне пришли проблемы. Я испытал всё. Но в течение какого‑то времени я, насколько мог, охватил своей любовью окружавших меня людей, и Господь укрыл меня от искушений.
Мальчик из Афониады на Святой Горе Афон, у которого была язва, решил встретиться со старцем. «Иди сюда, Георгаки», — сказал старец, увидев мальчика, которого знал. Он взял его к себе в келлию, взял мощи святого Арсения, благословил его, и всё! Раз — и всё. Боли в желудке его никогда не беспокоили.
Он говорил нам, что нужно делать, когда у кого-то из нас серьезная болезнь. «Сразу же и больной, и его окружающие — все начинайте молиться. Оповестите об этом братьев, чтобы они начали молиться, много молиться, сердечно молиться. Надо вручить проблему Богу. С этого времени ее будет решать Бог. Тогда, что бы ни произошло, выздоровеет ли больной или уйдет, это будет по воле Божией. Однако если мы не будем молиться, болезнь будет развиваться по естественным законам. В случае с раком естественное развитие болезни — это наступление смерти через несколько месяцев. Если же мы будем молиться, вмешается Господь, и, выздоровеет ли человек или его возьмет Господь, будет так, как полезнее для его души. Поэтому, когда мы молимся, то не должны переживать о результате, все будет по воле Божией. Если же мы не молимся, Господь уступает, то есть отходит в сторону, — тут старец сделал движение, которое мы делаем, когда отходим в сторону, чтобы прошел другой человек, — и дает ход естественным законам».
Моя сестра погибла в автокатострофе в 1993 году. Я приехал к отцу Паисию и рассказал ему об этом. «Э–э, — говорит он, — не переживай. Она теперь села на поезд. Пусть псы лают (он имел в виду воздушные мытарства). Если сядешь на поезд, то потом уже будешь вне опасности. Собаки снаружи ничего не смогут сделать. Не беспокойся, она в пути». Так он меня утешил, и я успокоился.
Кто‑то попросил старца: помолитесь, разошлась такая‑то пара. Старец не был знаком с этой парой. Случилось, что в те дни и мы пришли к нему в каливу. Тогда он говорит: «Ох, это я виноват». — «Чем вы виноваты, батюшка?» — спрашиваем мы его. «Вот, развелись тут одни люди». «И вы их знаете ?» — « Нет, я их не знаю ». — « Ну тогда почему же виноваты вы?» — «Я виноват, — повторяет он, — если бы я имел дерзновение перед Богом, если бы молитва моя слышалась и если бы я еще больше молился, они бы не развелись. Их бы покрыла молитва». Он во всем находил свою вину. Во всем плохом, что происходило на земле, был виноват он. Так чувствуют святые.