Суровое испытание лагерями заставило его очень глубоко почувствовать бренность и трагизм земного бытия и усилило в нем ощущение конечности жизни. Все время пребывания в Вернэ Кирилл занимался чтением Библии и размышлением над содержанием Священного Писания; вместе с тем он все глубже погружался в практику Иисусовой молитвы, следуя примеру и советам одного из своих товарищей по заключению, отца Серафима, сердце которого горело непрестанной молитвой. В молитве прошли и месяцы его заключения в Компьени.
Когда его выпустили на свободу, он решил, не откладывая далее, осуществить свое намерение стать монахом. 18 ноября 1941 года Кирилл произнес монашеские обеты, приняв новое имя в честь преподобного Сергия Валаамского. В то время он жил у своего духовника архимандрита Стефана (Светозарова), настоятеля Свято-Троицкого прихода в Ванве (департамент О-де-Сэн), который обучал его основам монашеской жизни в соответствии с духовными традициями Валаамского монастыря, где он прежде жил. Отец Сергий активно участвовал в жизни прихода, занимаясь главным образом помощью верующим, оказавшимся в беде. Среди них был и Георгий (будущий отец Григорий) Круг, талантливый художник, который изучал иконографию и писал иконы в одно время со своим другом Леонидом Успенским, но на протяжении долгих лет страдал психическим расстройством, повергавшим его в глубокое уныние и отчаяние. Когда Круг с 6 ноября 1942 года по 1 июля 1943-го находился в госпитале Святой Анны, отец Сергий каждый день приходил к нему, с безграничной любовью и преданностью разделяя его страдание. Участие, которое проявил отец Сергий, сказалось настолько благотворно, что Георгия Круга выписали из госпиталя.
По благословению владыки Николая Крутицкого 11 сентября 1945 года епископ Владимир (Тихоницкий) рукоположил отца Сергия в Александро-Невском соборе на рю Дарю в диаконы, а 12 сентября -в иереи; отец Сергий был назначен настоятелем храма Пресвятой Троицы в Ванве вместо отца Стефана, которого перевели настоятелем в храм Трех Святителей на рю Петель.
Вскоре к должности настоятеля у отца Сергия прибавились еще и обязанности игумена скита Святого Духа в Мениль-Сэн-Дэни близ Трапп (Ивлин), основатель которого, отец Андрей Сергиенко, вернулся в Россию.
После иерейской хиротонии отец Сергий смог принимать исповедь у Георгия Круга и быть его духовным наставником, обеспечивая ему всю необходимую помощь.
В октябре 1945 года Георгий Круг поселился у отца Сергия, вокруг которого уже сложилась небольшая монашеская община, куда входили монахини Анастасия (Булацель), Феодосия (Орлова) и Анна (Кипарисова). В то время Георгий Круг с полной отдачей участвовал в жизни храма, при котором он трудился чтецом. Вновь после долгого перерыва он стал писать иконы. Благодаря заботам и молитвам отца Сергия его душевное состояние постепенно налаживалось и в конце концов нормализовалось. Вскоре он почувствовал желание стать монахом и принял постриг в первую неделю Великого поста 1948 года; его небесным покровителем стал Григорий Иконописец. Несколько месяцев спустя по благословению отца Сергия он поселился в скиту Святого Духа, очарованный красотой и умиротворенностью этого места, но при этом регулярно приезжал в Ванв, чтобы участвовать в качестве чтеца в приходских богослужениях. Отец Сергий с тех самых пор стал делить свое время между храмом в Ванве и скитом, где он каждую неделю совершал литургию и старался хоть какое-то время побыть рядом с отцом Григорием, с которым его теперь связывала крепкая дружба, не прекращавшаяся вплоть до смерти последнего 12 июня 1969 года. Отец Григорий тем временем развивал свой художественный талант – становилось ясно, что он является одним из самых выдающихся иконописцев всех времен.
Когда в 1946 году юрисдикции Русской Православной Церкви в Западной Европе, на какое-то время воссоединившись, раскололись вновь, отец Сергий – как и его друзья Николай Бердяев, Леонид Успенский и Григорий Круг – остался в подчинении Московскому Патриархату, не руководствуясь никакими политическими соображениями, просто из верности Матери-Церкви.
Став монахом, отец Сергий окончательно отказался от убеждений, которых придерживался, будучи активным членом движения младороссов. Если он и оставался дружен со многими из его бывших руководителей, то только из личной симпатии. Что же касается политики, то теперь он рассматривал ее лишь с моральных и духовных позиций. Нам неоднократно приходилось быть свидетелями абсолютной независимости его суждений на этот счет, к тем, кто, рискуя собственной жизнью, оставались в России, чтобы любой ценой поддерживать само существование Церкви.