На Висге не было деревьев.
Джулию разбудил металлический визг множества пил и громкие крики людей. Выглянув из окна спальни, она увидела в зеленой листве огромного клена движение одетых в джинсовку тел, а вниз медленно сыпались опилки, похожие на желтые снежинки. Она быстро оделась и сбежала по лестнице. На заднем крыльце стояла мама с очень странным лицом.
В деревне у подножия холма, где жили Джулия с мамой, клены, дубы и вязы гибли, как храбрые солдаты, одну за другой ро-
няя на землю ветви в утреннем солнечном свете. Однако Джулия смотрела только на своего «солдата».
На одном из нижних сучьев все еще висели ее качели. Высоко от его головой от дерева отходила ветвь с особенным изгибом, чьи заросшие листвой тоненькие веточки ободряюще поглаживали оконное стекло комнаты девочки ветреными ночами, когда ей не спалось, а прямо под ней росла ветвь, «предназначенная» для зарянок, которые каждую весну улетали на север.
— Мама, — спросила девочка, — что они делают с моим деревом?
Мама взяла ее за руку.
— Ты должна быть мужественной, детка.
— Но, мамочка, они же делают дереву больно!
— Тихо, милая. Они просто выполняют свою работу.
Со свистом рассекая воздух, упала первая ветка. Утренний ветер развеивал желтые опилки. Джулия вскрикнула и вырвала руку из рук матери. Она увидела здоровенного мужчину в бриджах и высоких башмаках; стоя в ярде от нее, он смотрел вверх на других мужчин и кричал, чтобы те поторапливались. Джулия подбежала к нему с воплем.
— Оставьте мое дерево в покое! — кричала она. — Оставьте! — И забарабанила маленькими, сжатыми в кулачки руками по его ремню.
Он схватил ее за запястья и отпихнул. У него было серое лицо, под блекло-голубыми глазами — темные грязные пятна.
— Черт подери! — заорал он поверх головы Джулии. — Разве у нас и без того недостаточно тяжелая работа? Уберите ее отсюда! Да уберите же!
Джулия почувствовала на плечах ласковые руки мамы.
— Извините, — сказала мама. —1 Она не хотела вам мешать. Видите ли, она не понимает.
— Чего это — не понимает? — заорал здоровяк. — Она же ходит в школу, а? Висги во всех школах планеты читают ликвидации деревьев. Теперь дети должны ненавидеть деревья.
— Но она не ходит в школу. Понимаете, она не вполне...
Мама умолкла. Здоровяк внимательно посмотрел на Джулию. С его глазами случилось нечто очень странное. Зимнюю стужу в его взгляде сменило летнее тепло. Взгляд стал ласковым, глубоким и затуманенным. Он снова посмотрел на маму.
— Простите, — извинился он. — Я не знал.
— Разумеется, не знали, — сказала мама. — Все в порядке.
— Ненавижу рубить деревья. Вы понимаете, да?
— Понимаю, — ответила мама. Она крепче сжала руку дочери. — Пойдем, Джулия, вернемся домой.
Здоровяк порылся в карманах бриджей. Потом протянул Джулии четвертак.
— Вот, возьми, — произнес он. — Ты будешь храброй девочкой, не так ли?
Джулия не обратила на четвертак никакого внимания. Снизу вверх она посмотрела здоровяку прямо в глаза.
— Пожалуйста, не обижайте мое дерево.
Здоровяк беспомощно замер.
— Пойдем, Джулия, — повторила мама. — Нельзя мешать этим людям работать.
Джулия с явной неохотой пошла вместе с ней к дому.
— Сейчас мы войдем и позавтракаем, — говорила мама. — Съедим яичницу-болтунью, такую, как ты любишь.
— Нет!
— Да, Джулия.
Джулия заплакала, но мама заставила ее вернуться в дом и сесть за кухонный столик. Свист падающих ветвей и стук их падения на землю то и дело проникали в открытое окно кухни. Металлическим голосом пели пилы. Мама взболтала яйца и поджарила тост. Затем налила Джулии стакан молока. Джулия прислушивалась к звуку пил. Вот опять зазвенела пила — другая, громко, визгливо.
Внезапно кто-то крикнул: «Берегись!», и сразу после этого раздался тяжелый удар, от которого екало сердце. Джулия хотела подбежать к окну, но мама обхватила ее обеими руками и очень крепко прижала к себе.
— Ничего, дорогая, — приговаривала мама. — Ничего. Не плачь, детка, не плачь.
Однако Джулия плакала и плакала.
Ночью ей снилось дерево. Снилось таким, каким бывало зимой, — темное и одинокое, а его ветки казались нарисованными углем на мрачных металлических небесах. Оно снилось ей таким, каким бывало весной, когда новые почки окутывали его ветви бледно-зеленой дымкой. Но больше всего оно ей снилось таким, каким становилось летом — зеленое облако над головой, когда она сидела на качелях, прекрасное облако, в котором вздыхал ветер, а вокруг — небо, голубое, как яйцо малиновки.