— Джефф, — сказал дядя Джордж, — наверное, ты знаешь, что я оставлю тебе Дом и Землю, но я хочу, чтобы сначала ты мне кой-что пообещал.
— Конечно, дядя Джордж, — ответил Джефф.
— Обещай мне, что никогда не снесешь Дом и не продашь его. Я знаю, что Дому очень нужен ремонт, но у тебя будет много денег, и ты справишься. Все, о чем я тебя прошу, — не сноси Дом. Обещай мне, Джефф. Можешь ты дать мне слово чести, что не снесешь Дом и что никто другой этого не сделает?
— Да, дядя Джордж.
С недавних пор ум у дяди Джорджа стал не таким ясным, он часто забывал, о чем начинал говорить, и потому часто и внезапно перескакивал на что-то другое. Поэтому Джефф не особенно удивился (хотя мало что понял в услышанном), когда старик сказал:
— Они смешные тварюшки. Обращайся с ними хорошо, и они все для тебя сделают. Но не стоит их злить. У них есть силенки и всегда найдется туз в рукаве на случай, если ты их взбесишь. Матушка — она привела их. Она никогда не любила мыть посуду, подметать и все такое — любила сидеть да читать свои книжки и журналы. Папа — он с ними поладил, да и я потом.
Удобно, когда они под рукой, и едят они немного — по крошке разок другой. Но мало-помалу они выросли из своих штанишек. Так что не советую обижать их, Джефф.
— Что за тварюшки, дядя Джордж?
Но к тому времени ум дяди Джеффа вернулся из тех мест, где странствовал, и, вместо того чтобы ответить на вопрос Джеффа, дядя повторил:
— Обещай никому Дом не продавать и не сносить, хорошо, Джефф?
— Хорошо, дядя Джордж, — мрачно отозвался Джефф. — Обещаю.
— А теперь, пожалуй, я еще вздремну. Хорошо, что ты время от времени заходишь ко мне повидаться, Джефф. Заходи еще.
Джефф вдруг подумал, не пора ли отвезти дядю в больницу. Похоже, тот собрался помирать. Но, если дядя в больнице не умрет, придется отвезти его в дом престарелых; и то, и другое проделает чересчур большую дыру в семейном бюджете. Да и самому дяде Джорджу такая мысль вряд ли пришлась бы по душе. Поэтому Джефф попрощался и ушел домой. А когда пришел в Дом в следующий раз, то нашел старика в кресле-качалке: он сидел в той же позе, в какой Джефф его оставил. Только на этот раз дядя Джефф умер на самом деле.
Болван-синоптик сообщил, что ночью ожидается дождь, а утром местами туман. Вероятность осадков ночью — 60 %, а завтра — 30 %. Относительная влажность 82 %. Минимальная температура ночью 50 градусов, максимальная завтра — 70 градусов; в настоящее время температура 59 градусов. Ветер юго-восточный 3-5 миль в час.
Джефф допил пиво и отправился на кухню за новой бутылкой. Он сказал себе, что эта бутылка будет последней: назавтра он наметил вечеринку по случаю новоселья и хотел быть в форме.
Когда он открыл холодильник, стук в заднюю дверь возобновился.
— Сукин сын! — сказал он и быстро прошел через кухню к двери, слегка пошатываясь, потом рывком распахнул внутреннюю дверь и широко раскрыл наружную. На этот раз вместо того, чтобы смотреть вперед, он посмотрел вниз.
— Приветствуем! — пропищал первый из стучавших. — Наконец-то ты сумел нас разглядеть, и потому пора перейти к делу.
Ввиду того, что тридцатого числа в прошлом марте ты разрушил домициль, каковой более полувека являлся нашим обычным местом проживания и ввиду того, что домашние обязанности, выполняемые нами там в указанный период времени, дают нам право на частичное владение данным домицилем, мы теперь, в силу упомянутых трудов, заявляем свои права на долю во владении домицилем, выстроенным на том же месте — а именно на этот, — и намереваемся безотлагательно въехать в него согласно договоренности с вашей бабушкой, в изменении к которой значится: «Домашние дела, выполняемые Первой Стороной в Домициле Номер Один, будут выполняться Первой Стороной и в Домициле Номер Два, в обмен на что Вторая Сторона обязуется предоставлять достаточное место для проживания, достаточный обогрев и достаточное питание». А теперь, если вы соблаговолите подвинуться...
— Выметайтесь из моей собственности, маленькие гнусные приживалы! — завизжал Джефф и захлопнул дверь.
Он не сразу узнал комнату — она стала огромной. Потом он разглядел, что это его старая детская. Он лежал на полу на спине, а над ним, огромная и ужасная, высилась красная лестница. Когда великан поднял его с полу и расположил так, что его окостенелые вытянутые руки легли на два верхних гвоздя, он хотел закричать, но, конечно, не смог, потому что был сделан из дерева. Он мог только глупо улыбаться — улыбка была нарисована на его лице. Он улыбался всю дорогу до самого низа. Клики-клики-клик-клик-клик! Улыбаясь, он раз за разом проделывал свой последовательный спуск по лестнице, изо всех сил стараясь закричать и внутренне сжимаясь от зловещего выражения на лице великана.