— Не сомневаюсь, молодой человек, не сомневаюсь. Но я не сказал, что я потребую эту сумму с вас. Я назначаю цену пациентам сообразно тому, сколько они могут заплатить, а мне совершенно ясно, Билл Хардинг, что вы бедны, как церковная мышь, в то время как мисс Грандонуиллз богата, как Херстенбург. И в ее случае не надо быть снисходительным, ведь так уж вышло, что я не настолько отрешился от людских блужданий, чтобы не помнить имя Грандонуиллз. Не ваш ли папаша скупил за бесценок все виски на Скотче-IV, мисс Грандонуиллз? Или это были противозачаточные таблетки со вкусом вишневого ликера? Никак не могу точно вспомнить, что именно.
— Таблетки со вкусом вишневого ликера, — с гордостью ответила Глория Грандонуиллз. — Вишневочки.
— Ах да. Безусловно, он сколотил на этом неплохое состояние для семьи. — Смотритель повернулся к Биллу Хардингу. — Вы мне кажетесь едва сводящим концы с концами химиком, или биологом, или кем-то в этом роде. Так что для вас мой гонорар составит ровно 1000 долларов. — Смотритель поднял костюм Минотавра и перекинул через плечо. — Сейчас мы все вместе отправимся в мой дворец, и я покажу вам кой-какие редкие произведения искусства и, может быть, прочту кое-что из моих стихов.
— Ты сочиняешь стихи? — с недоверием спросила Глория Грандонуиллз. — Ты поэт?
Смотритель отвесил еле заметный скромный поклон.
— Пока лишь весьма незначительный, Мисс Грандонуиллз, однако надеюсь, что однажды поднимусь на более высокий уровень.
Глория Грандонуиллз простонала:
— Сперва чокнутый, регрессировавший на почве Эдипова комплекса, а теперь Шекспир-маразматик! — воскликнула она. — За что мне все это?!
4
Поскольку зенит моей жизни пройден, моим современникам может показаться странным, что мне вздумалось в столь преклонные лета направить свои усилия на поэзию и что я не сделал этого намного раньше. Что ж, во-первых, я никогда не посещал Сколледж, хотя это может изрядно удивить моих былых друзей и знакомых, которые слышали, как я беседую на старофранцузском. Вовторых, меня не сразу осенило, что я могу стать Великим Поэтом, и потому я взамен решил стать Великим Псишеэктомистом. Но теперь, так сказать, оставшись не у дел, ибо нет у них долее душ (sic) для пси-шеэктомии, я решил поведать миру в ритмической форме толику мудрости, накопленной мною посредством учения и опыта, и на языке лирики дать Человечеству понять, что я чувствую касательно некоторых аспектов человеческой природы.
Предисловие к «Полному собранию стихотворений
Смотрителя-Псишеэктомиста»
из Мемориальной библиотеки Смотрителя.
Билл Хардинг с Глорией Грандонуиллз прошли следом за Смотрителем-Псишеэктомистом по извилистым, петляющим коридорам лабиринта. Какую еще шутку сыграет с ними Судьба? Какие новые опасности подстерегают их во тьме и таинственной тени, чтобы сделать смехотворными их попытку обрести счастье единственным способом, какой оставила им холодная, жестокая галактическая цивилизация?
Дождавшись, пока Смотритель спрячет свой костюм Минотавра в потайном шкафу, они вскоре вышли из лабиринта и попали в переполненную людьми комнату, почти такую же огромную, как Пенсильванский космодром. Сначала Билл Хардинг подумал, что это и есть Пенсильванский космодром и эти люди дожидаются своих кораблей; затем он понял, что это своего рода музей, и догадался, что эти люди ничего не ждут, а разглядывают предметы в витринах, стоящих вдоль стен, и саркофаг, окруженный оградой из кованого железа, под полом в самом центре комнаты.
Некоторые люди были ему знакомы. Он узнал Джорджа Вашингтона, Флоренс Найтингейл, Марка Аврелия, Дэвида Бринкли[32] Теодора Рузвельта, Оноре де Бальзака (двух Оноре де Бальзаков), Джо Намата[33] Наполеона Бонапарта, Альфрагара Бума, Бенвенуто Челлинни, Чета Хантли[34] сенатора Тропвейта Смита-Джонса-Ш, Мэри Пикфорд, Филлипа Абабского, Клиффорда Ирвинга[35] Нефертити, Уильяма Шекспира, Мухаммеда Али, Джима Джеммерсена и Лоренса Велка[36] Возможно, он узнал бы и остальных, однако в основу материала, которым Смотритель мысленно снабжал разнообразных грузовесочников, устанавливая постоянное общение с ними, были взяты бюсты, почтовые марки, дагерротипы, фотоснимки, портреты и художественные замыслы, а, что еще хуже, память ему то и дело изменяла. Еще больше сбивало с толку то, что псишеэктомисту то ли не нравились костюмы соответствующих эпох, то ли он забыл, что мода менялась. В любом случае все эти выдающиеся люди, и мужчины, и женщины, сейчас были одеты так же, как и он сам: в голубоватосиреневые полукомбинезоны и берцы электротехников.