Билл Хардинг отыскал камень и швырнул его в бродячих грузовесочников; те снова превратились в прозрачные простынки из протоплазмы и медленно улетели с поляны. Однако когда он стал искать глазами Глорию Грандонуиллз, той уже не было.
6
«Выразительные, вызывающие головокружение своим непринужденным сиянием, эти перлы, эти чистейшего блеска безмятежности безусловно найдут свое особое место в поэтических анналах».
Макджордж Кэшдоллар. «Нью-Йорк. Эпоха XXIII».
«Еще один ужасающий пример того, как человек, прославившийся в одной сфере, может добиться немедленного признания в другой, просто помахав пластиковым флажком и заорав: «А вот и я!» Положительное доказательство того, что жалкая унция ассоциативности ценнее десяти фунтов таланта».
Патрик Хосе Тентентенков. «Курьер Рюкзака-I».
«Ура! Ура! Ура! Наконец-то новый свет пробился в литературное окно! Се — восток, и Смотритель — солнце.
Барбрабриггз. «Обозрения Дела-IХ».
«Честному, сознательному обозревателю (критику), когда он столкнется с таким ужасающим сборником, как «Полное собрание стихотворений Смотрителя-Псишеэктомиста» (Хилл энд Бургунди, 1066 стр., $98.50), остается только в полном отчаянии воздеть руки и вскричать “помогите!”. Каэюдое из этих асимметрических мелких бесчинств посвящено Деньгам, а их мес-сидэю неизменен, как танец дождя на Раббадабдабе: люди, которые любят Деньги и у которых их много — это Зло; люди, которые не любят Деньги и не имеют их в достатке — Благородны. Уму непостижимо, как Смотритель, который в свое время нажил приличный капитал, сумел выработать подобное отношение к ним — разве что постулировать, что в последние годы он обрел истину, резко противоречащую Этике, на которой зиждились его карьера и состояние (а именно, что только в загробной жизни человек может распознавать ложь, таящуюся в умах его последователей, и что, следовательно, душа — это нечто лишнее, создающее помеху в обществе конкуренции); что он превратил Деньги в своего рода в мальчика для битья, дабы искупить то, что накопил их столько.
Бенджамэн Стритхаукер. «Страж Скотча-ІV».
Из «Альбома для вырезок Смотрителя-Псишеэктомиста», любезно представленного Мемориальной библиотекой Смотрителя.
Билл Хардинг вновь увидел Глорию Грандонуиллз, когда на следующее утро Флоренс Найтингейл препроводила ее в палату для псишеэктомии. Ранее его уже приводил сюда этот же грузовесочник. Войдя, богатая девушка даже не взглянула в его сторону, однако огненные языки, выстреливающие по ее изящной шейке, и зардевшиеся мягкие щеки однозначно указывали на то, что она даже чересчур хорошо осознает его присутствие.
Комната для псишеэктомии казалась тесноватой, в основном из-за огромного псишеэктомического аппарата, занимающего три четверти пространства. Больше, чем на что бы то ни было, аппарат походил на большой канцелярский шкаф из хромопластика, с четырьмя ящиками. Два ящика были выдвинуты и напоминали теперь столы, оборудованные электронной сеточкой Шлотца-Фебли и псишесакционными трубками. Когда Глория Грандонуиллз вошла, Билл Хардинг уже лежал на одном из столов, одетый в розовую больничную рубашку из цельного куска ткани.
Флоренс Найтингейл потянула вниз с потолка небольшую ширмочку, увела новую пациентку за нее, сняла с нее одежду и переодела в такую же розовую рубаху. Как и следовало ожидать, Глория Грандонуиллз в таком одеянии оказалась вполне достойной созерцания, но Билл Хардинг тут не годился в качестве доказательства. Когда она улеглась на второй стол, он одарил ее одним-единственным полным ненависти взглядом — больше, чем получил от нее.
Смотритель вошел в палату, одетый в парусиновые брюки, белый смокинг и белую шапочку, подошел к раковине и тщательно мылся добрых пять минут. Потом он поднял руки, и Флоренс Найтингейл натянула на них белые резиновые перчатки.
— Надеюсь, операция пройдет успешно, доктор, — проговорила она.
— Мои операции всегда проходят успешно, Флоренс. А теперь, если ты соизволишь передать мне восьмидюймовый разводной ключ, приступим.
Флоренс Найтингейл хромированными щипцами взяла с курящегося паром подноса инструмент и вложила в протянутую правую руку Смотрителя. Он целенаправленно прошелся между двумя операционными столами и остановился напротив «канцелярского шкафа». Билл Хардинг впервые в жизни ощутил беспримесный страх, а у Глории Грандонуиллз от ужаса округлились глаза.