Столешница пуста, если не считать местного телефона и пепельницы. Под столом в нескольких дюймах от его ног стоит большая пыльная картонная коробка. В ней дюжина блокнотов, заполненных аккуратными записями, сделанными наклонным почерком, пара блокнотов линованной бумаги формата А4, тоже заполненных, 10-страничный машинописный набросок под названием «3984», два машинописных черновика с таким же названием — один сырой, второй очень сильно откорректированный, с таким количеством правки, что слов, содержащихся в добавлениях и вставках, намного больше, чем в исходном тексте. Достаточно сносной копии нет.
У стола на специальном металлическом столике стоит портативная «Смит-Корона». Ее прозрачная крышка треснула в трех местах. Она окутана такой густой аурой неупотребления, что хоть режь ее ножом.
Лоури невидяще смотрит на пишущую машинку. Одна из стен от пола до потолка целиком заставлена книжными полками. Он закуривает сигарету и выпускает дым на «Эмму», «Тома Джонса» и «Молль Флендерс»; на «Бекки Шарп», «Джейн Эйр» и «Лорда Джима»...
— Милые мама и папа,
посылаю вам весточку, чтобы вы знали: здесь, в далеком прошлом, я чувствую себя прекрасно. Мои тесть с тещей только что приехали на еженедельный племенной ритуал, на котором жертвоприношение жареного мяса проведет ваш сын Виктор. Жить среди человекообразных обезьян Технической Эры поначалу было трудно, но с тех пор я изучил их образ жизни и создал своего рода место для себя в их обществе. Даже, как вы уже знаете, женился на одной из них. Конечно, крупный недостаток — парнасский блок, о котором я много раз писал вам прежде. Но этого следовало ожидать. Как вы знаете из моих предыдущих эпистол, в первые годы моего заточения я тщетно пытался расстроить эти планы; однако с тех пор я недурно вошел в роль бесхитростного директора школы, вливал по капле ошибки и неправильные представления в умы своих учеников и откровенно лгал им в лицо. Чтобы не создать впечатления моего полнейшего ничтожества, позвольте поспешно добавить, что я научился довольно сносно прыгать по ветвям и даже до определенной степени радоваться обычному здесь времяпрепровождению, заключающемуся в собирании всяких пустяков на лесной почве. Что ж, повторюсь, — снова пришла Ритуальная Пора; поэтому я должен завершить это последнее из длинной вереницы писем, которых я никогда не напишу.
Надеюсь, вы благополучны —
Ваш любящий сын, Виктор.
— Вик, — зовет Нора от подножия лестницы. — Они уже здесь.
Больше медлить нельзя. Он деревянно спускается в гостиную. Картина 5. Мезоморфное тело папы облачено в двубортный серый клетчатый пиджак; мама, тонкая как тростинка — в зеленовато-голубом костюмчике. Папин одеколон наполняет комнату густыми
миазмами; мамины духи — прозрачным туманом. Как всегда, она очень расположена к Лоури и целует его в щеку. Она считает себя его второй матерью. Папа стоит в сторонке. Нора предлагает сесть, и все садятся. Нора между мамой и папой на софу, Лоури — в свое кресло. Папа довольно долго и подробно распространяется о том, как ему удалять простату, потом переходит к более веселым темам, например, что у мамы постоянно болит бок, а доктор Келп говорит, это нервы. Разговор неизбежно переходит на Тома, старшего брата Норы; у папы как раз есть с собой полароидные фото троих обожаемых детей, Тома и Барбары, сделанные на прошлой неделе. С сознанием выполняемого долга Нора с Лоури изучают многоцветные снимки; Нора передает их Лоури, Лоури складывает снимки на коленях, а потом возвращает папе.
Самое время, чтобы папа помянул, как хорошо у Тома идут дела в Строительстве. Папа — каменщик на пенсии, и когда-то у него тоже отлично шли дела в Строительстве. Свидетельство тому — его двухуровневый загородный дом в провинции; свидетельство тому — его «Империал» ’74 модели на подъездной дороге. Лоури ерзает в кресле. Нора закуривает. Папа сердито смотрит на нее. Папа бросил курить шесть лет назад. Мама говорит: «Если бы все были каменщиками, мы ездили бы на автомобилях из кирпича!» Это ее излюбленная шутка, всегда в запасе для подобных ситуаций.
Нора встает и включает телевизор. Как раз начались 12-часовые новости. В Чили потерпел крушение воздушный лайнер. Пока что лишь 102 пассажира считаются погибшими, но это число не окончательное и может в любой момент увеличиться. Под тем предлогом, что ему надо уйти, чтобы взять древесного угля, Лоури извиняется, встает и выходит из гостиной. За спиной он слышит мамино замечание: