— Откуда эти «гусиные лапки» в уголках твоих глаз? — спрашивает Сили после того, как Старфайндер ничего ей не отвечает. — Вчера вечером их не было.
— Не знал, что у меня возле глаз морщинки.
— Тем не менее они есть.
Старфайндер энергично воздает должное своим тосту и омлету из синтетических яиц. На нем новая с иголочки капитанская форма. На левой стороне груди его куртки имелось семь рядов разноцветных ленточек, к каждой ленточке была прикреплена ничего не значащая, но весьма эффектно выглядящая медаль. Эполеты вполне соответствовали остальной позолоте и стилю как
в блеске, так и во всем прочем. Довершением всему была бело снежная фуражка. «Омлет» на околыше фуражки, лежащей на столе у его локтя, очень напоминает омлет из синтетических яиц, который поглощает Старфайндер.
Доев, он заказывает третью чашку кофе. Сили таращится и обзорный экран. На ней все то же платье цвета хаки, в котором она явилась на борт, — «гардеробы» китов нельзя запрограмми ровать на производство детской одежды. Платье линялое от мно гочисленных стирок и тесное, но не оттого, что село, а оттого, что Сили набрала вес.
— Ты будешь навещать меня, когда меня посадят в тюрьму, Старфайндер?
— Никто никуда тебя не посадит, Сили. Все уже улажено.
Она словно не слышала.
— По крайней мере мне сохранят жизнь. То-то мать с отцом позлорадствуют. «Значит, стащила 10 миллиардов? — скаже і отец. — Так тебе и надо!»
— Сили, никто не посадит тебя в тюрьму!
— Haute bourgeoisie — они такие, понимаешь? Им наплевать на своих детей. Они способны думать только о полутора ставках за сверхурочную в субботу и о двойной оплате в воскресенье.
— Сили, послушай...
— Отец такой алчный, что выходит на работу в каждые субботу и воскресенье, когда только возможно. И так угождает начальству... На каждое Рождество отвозит начальнику смены ящик виски.
— Сили, у меня нет выбора. Я должен доставить тебя домой.
— Я знаю. Я должна выплатить свой долг обществу.
— Твой долг перед обществом тут ни при чем. Тем более что ни о каком долге речи больше нет. Но я все равно обязан доставить тебя домой. Ты должна жить с родителями, общаться с детьми своего возраста. Ты не можешь расти и взрослеть на космическом ките, где некому составить тебе компанию, кроме космического бродяги и раздолбая вроде меня.
Сили плачет. Ее ложка одиноко торчит из миски с хлопьями. Ее стакан молока стоит нетронутый возле сахарницы с искусственным сахаром.
Старфайндер славится умением успокаивать расстроенных детей. Он сидит за столом в своей ослепительно белой капитанской форме, словно увешанный медалями чурбан.
Положение спасает кит. Со своей обычной прямотой и откровенностью он делает вот что:
— Я знаю, Чарлз, — шепчет Сили. — Я знаю, что мы всегда останемся друзьями, как бы далеко в пространстве и времени не разбросала нас судьба. — Она утирает глаза платком и встает из-за стола. — Я готова, Старфайндер. Я люблю тебя, Чарлз, — добавляет она. — До свидания.
Их шлюпка садится на просторном заднем дворе загородного дома рядом с открытым бассейном. Утро еще не наступило, в воздухе отчетливо пахнет скошенной травой.
— Где мы, Старфайндер? Чей это дом?
— Мой, — отвечает Старфайндер.
Сили выпучивает глаза. Дом трехэтажный, под куполом, с множеством окон. За домом гараж на две машины. Вокруг дома — подъездная дорожка, устремляющаяся вниз по травянистому склону к недалекой роще, где вливается в главное шоссе. На несколько миль вокруг нет никаких других зданий — только поля и деревья. В отдалении видны огни города Кирта.
Старфайндер открывает створки ворот гаража и вталкивает шлюпку внутрь, устраивая ее рядом с большим черным лимузином. Сили помогает.
— Полагаю, сейчас ты скажешь, что эта машина тоже твоя?
— Одна из них. Другую я одолжил своему адвокату.
— Ты меня морочишь, Старфайндер. Откуда у тебя есть собственный загородный дом и два лимузина в придачу, если ты только что впервые ступил на землю Ренессанса?
— А с чего ты взяла, что впервые?
Сили охает.
— Ты сюда впрошлился!
Старфайндер кивает.
«Впрошлился» — слово, которое они выдумали, чтобы обозначить физическое посещение минувших времен в отличие от наблюдения за ними на экране.
— И не раз. Я хотел рассказать тебе за завтраком, но ты не желала слушать. Пошли в дом.
Как только они подходят ближе к дому, внизу автоматически зажигается подсветка ступеней. Высокий худощавый мужчина к пижаме, халате и шлепанцах встречает их у черного хода, череч который они входят в просторную, отлично освещенную кухню.