Ничего не ответив новому жильцу, он быстро сбежал по ступенькам, с независимым видом пошёл мимо продолжавшего удивляться дворника и, выйдя из переулка, сел в троллейбус. Но несчастья преследовали его в этот день. Где-то, скорее всего в кино, он потерял кошелёк, Пришлось вылезть из троллейбуса и пойти пешком.
Меньше всего Вольке хотелось бы сейчас повстречаться с кем-нибудь из своих одноклассников, но особенно несносна была даже мысль, что ему придётся увидеться с Гогой-Пилюлей. С сегодняшнего дня коварная судьба ко всему прочему определила им быть соседями по дому.
И, конечно, только Волька оказался во дворе своего нового дома, как его окликнул до противности знакомый голос:
— Эй, псих! Что это за старикашка, с которым ты сегодня уходил из школы?..
Нахально подмигивая и корча самые ехидные рожи, к Вольке подбежал Гога-Пилюля.
— Не старикашка, а старик, — миролюбиво поправил его Волька, которому сегодня не хотелось доводить дело до потасовки. — Это… это папин знакомый… Из Ташкента.
— А вот я ке-э-эк пойду к твоему папе да ке-э-эк расскажу ему про твои художества на экзамене!..
— Ох, давно ты у меня, Пилюлюшка, леща не зарабатывал! — разъярился Волька, представив себе, какое впечатление Пилюлюшкин рассказ может произвести на его родителей. — Да я тебя, ябеду проклятую, сейчас в порошок изотру!..
— Э-э! Это ты брось!.. Скажите пожалуйста, уже и пошутить нельзя!.. Самый настоящий псих!..
Устрашившись Волькиных кулаков, с которыми он после нескольких опытов предпочитал не иметь дела, Гога стремглав кинулся в подъезд. С сегодняшнего дня Гога проживал в опасной близости от Вольки. Их квартиры находились на одной лестничной площадке.
— Лысые люди! Лысые люди! — крикнул он, высунув голову из полуоткрытой двери подъезда, показал Вольке язык и, страшась справедливого Волькиного гнева, помчался, сразу перепрыгивая через две ступеньки, наверх, на четвёртый этаж, домой.
На лестнице, впрочем, его внимание тотчас же привлекло в высшей степени загадочное поведение огромного сибирского кота из сорок третьей квартиры — его звали Хомич в честь прославленного футбольного вратаря. Хомич стоял, угрожающе выгнув спину, и фыркал на совершенно пустое место. Первой Гогиной мыслью было, что кот взбесился. Но у бешеных котов хвост, кажется, должен быть поджат, а у этого котища хвост торчал, что твоя труба. Да и вообще Хомич выглядел вполне здоровым.
На всякий случай Гога пнул его ногой.
От боли, от неожиданности и обиды Хомич взвыл на все пять этажей лестничной клетки. Он отпрянул в сторону, подпрыгнув так высоко и красиво, что это сделало бы честь даже его знаменитому тёзке. И тут опять произошло нечто совершенно непонятное. В добром полуметре от лестницы Хомич снова взвыл и полетел в обратную сторону, прямо на Гогу, как если бы несчастное животное что есть силы стукнулось о какую-то невидимую, но очень упругую резиновую стену. Одновременно с этим где-то совсем рядом раздалось из пустоты чьё-то нечленораздельное мычание, словно кому-то крепко наступили на ногу.
Пилюкин никогда не отличался беззаветной храбростью. А тут он и вовсе чуть не помер от страха.
— О-о-о-ой!.. — тихонько подвывал он, пытаясь оторвать от ступеньки свои сразу одеревеневшие ноги. Наконец он их оторвал и с такой быстротой бросился наутёк, что только пятки засверкали.
Когда за Гогой с грохотом захлопнулась дверь его квартиры, Хоттабыч позволил — себе стать видимым. Скорчившись от боли, он рассматривал свою левую ногу, которой изрядно досталось от когтей ошалевшего Хомича.
— О проклятый отрок! — простонал Хоттабыч, предварительно удостоверившись, что он остался на лестнице в полном одиночестве. — О собака среди мальчиков!..
Он замолк и прислушался.
По лестнице, объятый самыми грустными мыслями, медленно подымался его юный спаситель Волька Костыльков.
Хитрому старику не хотелось попадаться сейчас ему на глаза, и он быстренько растаял в воздухе.
VIII. ГЛАВА, СЛУЖАЩАЯ ПРЯМЫМ ПРОДОЛЖЕНИЕМ ПРЕДЫДУЩЕЙ
Как ни заманчиво было бы представить Вольку Костылькова мальчиком без единого недостатка, но вошедшая в поговорку правдивость автора этой повести не позволяет ему этого сделать. И если зависть справедливо считается недостатком, то, к великому нашему сожалению, приходится признать, что Волька иногда испытывал это чувство в достаточно сильной степени. В последние дни он завидовал Гоге. Ещё задолго до экзаменов Гога хвастался, будто мама обещала подарить ему щенка, овчарку, лишь только он перейдёт в седьмой класс.