За это время Волька окончательно пришёл в себя. Щёки его снова покрылись румянцем, настроение поднялось.
— Совершенно здоровый мальчик, — сказал Пётр Иваныч. — То есть прямо скажу: на редкость здоровый мальчик! Надо полагать, сказалось небольшое переутомление… Переусердствовал перед экзаменами… А так здоров, здо-о-о-ро-о-ов! Микула Селянинович, да и только!
Это не помешало ему на всякий случай накапать в стакан каких-то капель, и Микуле Селяниновичу пришлось проглотить их.
И тут Вольке пришла в голову шальная мысль. А что, если именно здесь, в кабинете Петра Иваныча, воспользовавшись отсутствием Хоттабыча, попробовать сдать Варваре Степановне экзамен?
— Ни-ни-ни! — замахал руками Пётр Иваныч. — Ни в коем случае не рекомендую. Пусть лучше несколько денёчков отдохнёт. География от него никуда не убежит.
— Что верно, то верно, — облегчённо промолвила учительница, довольная, что всё в конечном счёте так благополучно обошлось. — Иди-ка ты, дружище Костыльков, до дому, до хаты и отдыхай. Отдохнёшь хорошенько — приходи и сдавай. Я уверена, что ты обязательно сдашь на пятёрку… А вы как думаете, Пётр Иваныч?
— Такой богатырь? Да он меньше чем на пять с плюсом ни за что не пойдёт!
— Да, вот что… — сказала Варвара Степановна. — А не лучше ли будет, если кто-нибудь его проводит до дому?
— Что вы, что вы, Варвара Степановна! — всполошился Волька. — Я отлично сам дойду.
Не хватало только, чтобы провожатый столкнулся носом к носу с этим каверзным стариком Хоттабычем!
Волька выглядел уже совсем хорошо, и учительница со спокойной душой отпустила его домой. Навстречу ему бросился швейцар:
— Костыльков! Тут с тобой дедушка приходил или кто, так он…
Но как раз в это время из стены появился старик Хоттабыч. Он был весел, очень доволен собой и что-то напевал себе под нос.
— Ой! — тихо вскрикнул швейцар и тщетно попытался налить себе воды из пустого графина.
А когда он поставил графин на место и оглянулся, в вестибюле не было ни Вольки Костылькова, ни его загадочного спутника. Они уже вышли на улицу и завернули за угол.
— Заклинаю тебя, о юный мой повелитель, — горделиво обратился Хоттабыч, нарушив довольно продолжительное молчание, — потряс ли ты своими знаниями учителей своих и товарищей своих?
— Потряс! — вздохнул Волька и с ненавистью посмотрел на старика.
Хоттабыч самодовольно ухмыльнулся.
Хоттабыч просиял:
— Я другого и не ожидал!.. А мне было показалось, что эта почтеннейшая дочь Степана осталась недовольна широтой и полнотой твоих познаний.
— Что ты, что ты! — испуганно замахал руками Волька, вспомнив страшные угрозы Хоттабыча. — Это тебе только показалось.
— Я бы превратил её в колоду, на которой мясники разделывают бараньи туши, — свирепо заявил старик (и Волька не на шутку струхнул за судьбу своей классной руководительницы), — если бы не увидел, что она оказала тебе высший почёт, проводив тебя до самых дверей класса, а затем и чуть ли не до самой лестницы! И тогда я понял, что она по достоинству оценила твои ответы. Мир с нею!
— Конечно, мир с нею, — торопливо подхватил Волька, у которого словно гора с плеч свалилась.
За несколько тысячелетий своей жизни Хоттабыч не раз имел дело с загрустившими людьми и знал, как улучшить их настроение. Во всяком случае, он был убеждён, что знает: надо человеку подарить что-либо особенно желанное. Только что подарить?
Случай подсказал ему решение, когда Волька обратился к одному из прохожих:
— Извините, пожалуйста, разрешите узнать, который час.
Прохожий кинул взгляд на свои наручные часы:
— Без пяти два.
— Спасибо, — сказал Волька и продолжал путь в полном безмолвии.
Молчание прервал Хоттабыч:
— Скажи мне, о Волька, как этот пешеход, не глянув на солнце, столь точно определил время?
— Ты же видел, он посмотрел на свои часы.
Старик в недоумении поднял брови:
— На часы?!
— Ну да, на часы, — пояснил Волька. — Они у него были на руке… Такие кругленькие, хромированные…
— Почему же таких часов нет у тебя — достойнейшего из спасителей джиннов?
— Мне ещё рановато иметь такие часики, — смиренно отвечал Волька. — Годами не вышел.
— Да позволено будет мне, о достойнейший пешеход, осведомиться, который теперь час, — остановил Хоттабыч первого попавшегося прохожего и впился глазами в его наручные часы.