В ответ, ударила автоматная очередь. Алексей с полковником, дружно упали в мокрый, грязный снег. Пока сержант допрашивал часового, полковник, лёжа на животе, громко матерился. А Алексей почему-то вспомнил стихи солдата: «Автомат мой автомат, я люблю тебя как брат…» На выстрелы, казарму подняли по тревоге. Уже через пару минут прибежали с оружием в руках разводящий офицер, а за ним и командир роты. Не прекращавшему ругаться полковнику и Алексею разрешили подняться. Начальник караула, с босой ногой, сам идти не мог, ему помогал солдат.
Разборки продолжили в казарме. Полковник требовал наказать сержанта, а командир роты отказывался, заявляя, что тот действовал по инструкции.
– У нас боевая часть! Мы тут учебных тревог не делаем! Мало ли, что Вам захочется! – орал на полковника капитан, – Вы не предупреждали, что будет сигнал «нападение на часового»! Да Вам бы никто и не разрешил, такой сигнал подавать! Нельзя было, без этого обойтись?!
– Ты у меня пойдёшь! Белых медведей, будешь охранять! – орал в ответ полковник.
– Да посылайте! Хоть на кудыкину гору, – махнул рукой капитан.
Вдоволь накричавшись друг на друга, поняли, что случилось ЧП, и стали вместе думать, как выкручиваться из создавшейся ситуации, пока не начались разборки. Алексея могли допрашивать, как свидетеля, поэтому ему объясняли суть произошедшего. Комроты говорил, что здесь не учебный полигон, а боевая служба, и никакие игрушечные эксперименты, недопустимы. На колонию могут напасть, и изнутри, и снаружи. Кем бы ни вырядился посторонний, хоть генералом, караул ему не подчиняется и никакие указания слушать не должен. А полковник, поостыв, уже вечером, за чаем, рассказал историю, в которой не то учувствовал сам, не то слышал от других.
Дело было, вроде бы в Брестской области, через несколько лет после войны. Караул охранял, удалённый от населённых пунктов, склад с оружием. Туда собирали всё, что находилось на полях сражений, что было у партизан, у полицаев и вообще везде, где находили. Постепенно поток поступающего оружия иссяк, и на складе наступили относительно спокойные деньки. За войну оружие всем так надоело, что про этот склад все можно сказать забыли, и не хотели вспоминать. Но оказалось, что у некоторых интерес к складу всё же был.
Небольшая группа, три или четыре человека, не то бывшие полицаи, сбежавшие из под ареста, или дезертиры, прятавшиеся по лесам, решили захватить оружие, или поживится чем-то ещё, что рассчитывали найти на этом складе. Доподлинно известно лишь то, что они на него напали. Ножами убили часовых, которые отдыхали от войны, и службу несли «без фанатизма». Переодевшись в форму часовых, бандитам удалось захватить разводящего офицера, и угрожая ему смертью, принудили провести их поочерёдно к каждому посту, а затем и в помещение где солдаты отсыпались после дежурства. Им удалось убить всех, и практически уже захватить весь склад. Оставался лишь последний пост, часовой с ручным пулемётом, на высокой вышке, с которой просматривался единственный вход в склад и прилегающий двор, где обычно разгружались машины и телеги.
Вероятно, необычная ночная активность, насторожила часового на вышке. Его могли снять одним винтовочным выстрелом. Но бандиты решили не испытывать судьбу, а может быть просто не знали, что пост был последним, или сколько человек на вышке. Они повторили трюк, но почему-то, оказались все вместе с разводящим. Позже предположили, что разводящий сказал им, что при смене караула должно быть определённое число солдат, иначе это могло вызвать подозрение часового. Они строем подошли к вышке и разводящий на неё полез. Следом за ним по ступенькам поднимался один из бандитов. Почему часовой убил разводящего, не известно. Возможно, тот сам предупредил его. Вслед за этим, пулемётчик сразу расстрелял всю группу бандитов. Побоявшись спускаться, он до утра звал на помощь. С рассветом он увидел страшную картину, в том числе трупы раздетых часовых.
Через сутки где-то в штабе сообразили, что склад не отзывается, и послали туда проверяющих. Однако, пулемётчик стал стрелять без предупреждения, и никого не подпускал, ни к вышке, ни ко входу в склад. К нему посылали командиров, которых он знал лично. Но он никому не доверял. Нашли его однополчанина и близкого друга, но и того часовой не подпускал. Прошло уже три дня и все понимали, что там, на вышке нет еды и, конечно, кончилась вода. На переговоры солдат не шёл. Встал уже вопрос, о его жизни. Он не спал и не ел. Последним аргументом был комендантский взвод с оркестром, и знаменем части. Когда заиграл марш, и солдаты с барабанным боем и в парадной форме вынесли знамя, выстрелы прекратились. Часового увезли в больницу. Говорили, что он сошёл с ума.