Старик и Рыбка
30 апреля ####года, Гарц
Пик Броккен покрыт снегом сто дней в году. Туманом - около трёхсот. И то, если повезёт с антициклоном. Расположенная тут же метеорологическая станция ехидно предостерегала: Вальпургиева ночь ничем не будет отличаться от среднестатистической.
- Какого лешего эти хмыри весь коридор заняли? - ледяной ветер забил надрывный фальцет. - Ишь, фонарями обвешались, хамьё! Ща как!.. Петруша, мигалку подай!
- Это радиовышка в габаритах, идиот, - сквозь зубы сплюнул Пётр. Плевок немедленно заледенел, слышно было, как звякнул о корпус мигалки, отправившейся вниз, начальнику. Чиновничья морда пошатнулась, помело круто задрало нос, и Пётр зажмурился, робко понадеявшись, что... но нет. Метла высокопоставленной шишки была снабжена автопилотом (не в первый раз бухой на неё сел) и резко вильнула в сторону, пьяным зигзагом ушла вправо и вниз. Синие сполохи света и оглушительный вой разорвали темноту.
- Зна-а-а-й наших!!! - орал начальник. Пётр летел вверху и сзади, помалкивал. У него горели уши. И вовсе не от мороза.
А ведь когда-то...
Когда-то бесстрашные и неуловимые сотрудники ГРУ держали тут станцию, и бесценная информация, добытая хитростью советских разведчиков, находила своего глубоко засекреченного адресата. А ещё раньше, во времена незабвенного Гёте, устраивать тут оргию полагалось ведьмам. Хохотать, пророчить нелепицы, оборачивающиеся жутковатой реальностью, между делом совокупляться с дьяволом...
Пётр поёрзал на метле. Лететь было неудобно. Инструктор сочувственно трепал его по плечу: привыкнешь, мол, ещё понравится. Не понравилось. Каждый раз после ночного полёта молодой подающий надежды сотрудник чувствовал себя так, будто его трахнули шестом из стрип-клуба. Не то чтобы лично у него был печальный опыт, позволяющий делать такие сравнения, но...
Чёрт бы побрал эту английскую тётку, по милости которой мётлы из женского атрибута трансформировались в унисекс, а потом и вовсе стали символом «мужского вида спорта». Впрочем, судя по тому, сколько бабла она на этом срубила, чёрт для неё - слишком мелкая сошка. Тут на заклад души дело тянет...
Пока Пётр предавался мрачным размышлениям, биг босс уже лихо припарковался в сугроб. Пара швейцаров местной гостиницы проворно принялась его оттуда извлекать. На лицах парней не отражалось ни злорадства, ни осуждения - вообще ничего. Впрочем, у них работа такая.
- Красавчик! - с характерным растягиванием умляута произнёс кто-то за спиной. Пётр только болезненно дёрнул щекой и не удержался - обернулся. Какая ирония судьбы! С его экстерьером Петечка мог бы играть «белокурую бестию» в историческом боевике, или, живи он в те далёкие времена, сойти за истинного арийца. А теперь его внешность обсуждают по-немецки два ушлёпка, один из которых, без сомнения, гей, а второй - как минимум арабского происхождения.
- Хозяева жизни, мать вашу, - тихо пробормотал Пётр и двинулся, было, за швейцарами, волокущими под руки тушку высокого начальства, но тут мирную праздничную ночь в клочья разорвал басовитый рёв мотора.
Эффектно зависнув на фоне огромной луны, чёрный силуэт прянул вниз, вошёл в зацепление с дорогой, и вот уже прямо на Петра несётся сам Сатана на огромном чёрном волке!
На самом деле, конечно, на снегоходе, просто нос у машины под волчью морду размалёван, зелёные фары горят, как хищные глаза. И не падший ангел окатил Петра снежной волной, лихо заложив вираж у самых его подошв, а обычный мужик, каких на байкерских сходках - двенадцать на дюжину. Плотный, плечистый, бородатый, в кожаных штанах и удобной лыжной куртке.
- Слышь! Старик! - это заинтересовавшееся начальство приковыляло. У Петра заранее горели уже не только уши, но и щёки. - Ты чего, ента... традиции нарушашь? У нас тут принято, чтоб мужик на сходку на метле летел. Такой, вишь, фэшн тут. Ну? Чё молчишь?
Бородач, действительно, в разговор вступать не торопился. Он степенно спешился, снял защитные очки, позволяя всем любопытствующим убедиться: зелёные глаза горят не хуже фар.
Неуловимым движением снегоходец извлёк откуда-то - не то из воздуха, не то из нагрудного кармана - сигарету, похлопал по куртке в поисках зажигалки. Сам не зная, что на него нашло, Пётр шагнул вперёд и протянул свою, именную, увесистую - чернёной стали:
- Огоньку?
Мужик кивнул и зажигалку взял, небрежно чиркнул колёсиком - в ночное небо взметнулся столб огня, так что при его свете стала отчётливо видна глумливая надпись на боку снегохода: «METLA».
Незнакомец с наслаждением затянулся, выдохнул, добавив ароматного дымка ко вновь наползающему туману, и повернулся, наконец, к блюстителю традиций. Выдал по-русски: