– Что тебе нужно? – нелюбезно осведомилась Эйза.
Ящер положил рог на землю и отступил на шаг.
– Ты необычайно бледна, милая Эйза, – мягко произнес он. – Хочешь, я подниму тебя над островом и перенесу на материк, где ты сможешь развеять свою печаль?
– Мне приятна твоя забота и нисколько не хочется тебя обижать, но я вовсе не желаю покидать остров, – как можно ласковее отвечала Эйза.
Ящер, похоже, не смутился отказом.
– Тогда возьми рог рыбы-стрелы, – предложил он. – Если класть его у изголовья, он защитит тебя от дурных снов.
Лучше было Эйзе отказаться от подарка, но нынче, когда дурные сны измучили ее едва не больше, чем видения, насланные зеркалом, она не стала отвергать рог. Поблагодарив ящера, она подняла подарок, и, тепло распрощавшись с дарителем, пошла к Атре.
Сны о чудовищах и вправду перестали ее беспокоить. Стоило ли благодарить за это чудодейственный рог или снадобья Атры, Эйза не знала. Но тревоги и зловещие видения вовсе не покинули ее, переместившись из сна в явь. В любой поверхности, способной хоть немного отражать свет, видела она знакомые огоньки. Умывалась ли над чашей, гляделась ли в зеркало, гуляла ли по берегу озера, рассматривала ли лунный кинжал – всегда справа от нее мерцали желтые точки. Однажды, сидя на берегу заводи, где впервые увидела огоньки, Эйза протянула руку назад, чтобы дотронуться до незримого спутника. Она ожидала, что рука не найдет ничего, кроме воздуха, а огни останутся на месте, но те внезапно подались назад, будто животное, в глазах которого они сияли, не хотело, чтобы его трогали. Это движение было мимолетно, почти неразличимо, но Эйза успела увидеть, как вместе с огнями отшатнулась и едва заметная тень, да так и застыла, ничего не предприняв.
Теперь она была почти уверена, что ее сопровождает повсюду призрачное существо. Только и ждет, пока проклятие напитает его силой, чтобы явиться во плоти и загрызть Эйзу, как загрызло ее матушку. Или, может быть, оно ждет чего-то другого?
Дабы успокоить свои сомнения, Эйза выпросила у Атры зеркало обратно.
– Иди со мной и возьми еще трех прислужниц. Мы отправимся к сосновому бору, что лежит у кровавого водопада, именно он являлся мне в видениях, и я знаю, что зверь обитает там.
Ночью отправились. Атра и трое ее сестер кольцом окружили Эйзу, сама она, идя между ними, пятилась спиной к лесу, разглядывая его в зеркале. Ибо тварь должна была показаться лишь в отражении, недостаточно сильная, дабы войти в явь. В окружении прислужниц, с кинжалом в руке, Эйза чувствовала себя спокойнее и потому говорила громко:
– Вот она я, зверь, живущий во тьме! Или ты думал, я не узнаю лес, где ты мне явился! Встань предо мною, и, клянусь отцом моим, островным богом, я не причиню тебе вреда!
Только сказала – в зеркале зажглись два желтых огонька. Нынче они были не по правую руку от нее, а вверху, словно животное взобралось на вершину бурелома, оставленного тут давнишней бурей. Теперь огоньки горели так четко, словно и вправду существовали в яви, и Эйза, не удержавшись, обернулась.
Зверь был там. Он стоял на поваленных деревьях, взирая на Эйзу сверху вниз, и, будь ночь хоть немного светлее, ей удалось бы разглядеть его очертания.
– Держите его! – закричала Эйза, указывая на вершину бурелома.
Тотчас Атра обернулась львицей, а ее сестры – волчицами. В один прыжок достигнув сваленных стволов, четыре хищницы бросились на зверя, застывшего наверху. Спасаясь от погони, тварь спрыгнула на землю и помчалась прочь. Прислужницы Эйзы устремились следом, но их госпожа уже не видела, что происходит. Звери скрылись за стеной бурелома, и только звуки яростной гонки могли поведать о них. Эйза осталась одна на опушке леса с бесполезным теперь зеркалом в руке.
Некоторое время она стояла неподвижно, прислушиваясь к погоне: визг и рычание преследователей, треск ветвей, попавших под лапы, громкий вой – и вот все стихло.
У ближайшей сосны зажглись два золотых огонька. Эйза вздрогнула. Пальцы ее ослабли, и зеркало с тихим стуком упало на землю. Тварь, очевидно, оторвалась от погони и вернулась, и Эйза ждала с замиранием сердца, когда зверь бросится на нее.
Казалось, прошло полночи, пока они молча смотрели друг на друга, затем златоглазое животное отвернулось и исчезло между деревьями.
Прислужницы вернулись ни с чем, и вновь, умываясь, Эйза видела злосчастные огоньки. Только теперь ей стало казаться, будто не одни глаза, но очертания звериной морды видятся ей в воде. Животное, кем бы ни было, становилось все плотнее, все больше входило в мир, куда позвали его Эйза да ее неосторожность. Кто знает, успеет ли отец спасти ее до того, как однажды ночью чудище окрепнет, выйдет из зеркала и перегрызет ей горло. Потому через несколько дней после встречи в лесу, в голове Эйзы родился новый замысел.
Всю ночь до того над островом ярилась буря. После полудня налетели тучи, завыл ветер, зашумел океан. Слышно было, как бьются волны о прибрежные скалы, с какой яростью набегают на отмель. К вечеру разразился свирепый шторм, но Эйзе не было до него дела. Она сидела у окна, вперив застывший взгляд в стену дождя, и размышляла о незавидной своей судьбе и о том, как вернуть прежние беззаботные времена. Сон сморил ее глубокой ночью, а к утру мысль о спасении сделалась ясна как небо в солнечный день.
Выйдя на широкое поле перед домом, она запрокинула голову к небу и закричала:
– Господин мой крылатый, золотой змей, вот она я и никуда от тебя не денусь. Приди и слушай, что я тебе скажу!
Сердце не отбило и сотни ударов, как в небе появилась золотистая тень. С земли ящер походил на чудовищную птицу, и, не знай Эйза, что он питает к ней самые добрые чувства, испугалась бы, что змей хочет ее сожрать.
– Милый ящер, – сладко заговорила Эйза, не дав поприветствовать ее, – я знаю, что ты не потерял надежды взять меня в жены, и, как всякая невеста, хочу испытать твою силу и смекалку. Вот мое задание: найди Синюю звезду, что лежит на дне океана и избавляет своего обладателя от злых чар. Найди и принеси мне – тогда я буду твоей женой.
– Милая Эйза, – отвечал ящер, – ты получишь Звезду, не успеет смениться луна на небе.
С этими словами он взвился в воздух и полетел на восток, в сторону океанского побережья. Эйза смотрела ему вслед. Она не собиралась обманывать ящера и действительно согласилась бы принадлежать ему, если бы он принес ей волшебный амулет. Сердце ее было свободно, а крылатый змей, даром, что казался свиреп и страшен, готов был пылинки с нее сдувать. Проводив ящера взглядом, Эйза собиралась вернуться в дом, как вдруг увидела Радб, бегущую навстречу.
– Госпожа! – вскричала Радб, остановившись. – Госпожа, на берегу лежит человек!
– Кто лежит? – переспросила Эйза. На острове не бывало людей, и корабли никогда не подходили к его берегам. Кроме одного судна, которое появлялось каждые шесть месяцев, чтобы привезти ткани, украшения, оружие, драгоценные камни и все дары, которыми славится материк. Однако до его прибытия оставалось почти полмесяца, и Эйза не ждала купца раньше, чем вернется отец.
Она сбежала на берег и посмотрела, куда показывала Радб. В прибрежном песке торчал нос ладьи, вырезанный в виде змеиной головы. Вместо глаз у змеи были вставлены два куска янтаря, и не оставалось сомнений, что ладья принадлежит Ормасу. Сам Ормас лежал под невысокой скалой выше по берегу. Волны едва достигали скалы, соленая вода лизала его ноги, в бороде запутались водоросли и щепки. Видимо, Атурови, средняя дочь, помнила старого отцова друга и не стремилась его убить. Опустившись на корточки рядом с купцом, Эйза с усилием подняла его и положила животом себе на колено. Изо рта Ормаса хлынула вода, он закашлялся и яростно заморгал, пытаясь сосредоточить взгляд. Казалось, постепенно до купца дошло, куда занес шторм его корабль, и странная смесь радости и досады появилась на его лице.