– Что ты делаешь здесь совсем одна?
– Иду домой.
– Далеко ли твой дом?
– О, на далеком западе. Я живу на острове, что стоит посреди океана недалеко от берегов Приморской Герны.
– Как же занесло тебя в эти края? – спросила старуха безразлично.
– Коварный ящер похитил меня из родного дома и унес на восток. Нынче он ранен и слаб, и я смогла сбежать.
– Что же поразило твоего ящера?
– Отец рассек ему брюхо копьем лунного железа. Я слышала, раны от лунного железа никогда не затягиваются.
– Я тоже это слышала, – медленно произнесла старуха. – Считай себя счастливицей, дитя, раны твоего ящера смертельны, не пройдет и половины луны, как он сгорит что полено в костре.
– С чего ему умереть, – вздрогнула Эйза. – Рана неглубока, и черная кровь не истекает из нее. Копье не задело ни печени, ни желудка.
Старуха пожала плечами, словно разговор прекратил ее занимать, и поднялась. Эйза молча наблюдала, как она уходит – зачем-то старой женщине понадобилось пешком пересекать пустыню? Не сразу бросилась в глаза странная легкость, с которой ступала старуха. Она шла медленно, словно боясь за свои ветхие кости, но ни травинки не приминала стопой, ни пылинки не поднимала в воздух. Верно, и по воде ходить могла как по суше.
– Стой! – крикнула Эйза. – Ответь, права ли я, если назову тебя старшей из смертей? Куда ты идешь? Зачем ты приходила ко мне?
Старуха обернулась.
– Верно, – медленно произнесла она. – Мои сестры – смерть от насилия и смерть самоубийц. Я же целую тех, кто гибнет от болезней и старости. Ящера, что лежит в этой пустыне, вскоре охватит лихорадка. Я поцелую его, и отторгну душу от тела, и провожу в чертог Небесного Отца, где владыка мира решит его судьбу.
– Какую судьбу! Он полежит несколько дней и встанет, не будь я дочь островного бога! Яд лесного царя не смог его убить, отчего убьет копье, пусть даже волшебное!
– Поди со мной, – сказала старуха. – Поди со мной и посмотри, что сталось с твоим ящером.
Эйза подчинилась безмолвно, будто силы разом оставили ее. Они миновали зеленое поле и вышли в пустыню. Солнце катилось к полудню, воздух дрожал от жара, но старуха, казалось, вовсе не ощущала обжигающих лучей в своем тяжелом черном одеянии. Эйза вновь пересекла границу миров живого и мертвого, но на сей раз не обратила на это внимания. Она двигалась за смертью в немом оцепенении, будто не в силах поверить, что происшествие, до сей поры казавшееся ей досадным недоразумением, может обернуться смертью. Видят небеса, она хотела сбежать от ящера и никогда не иметь с ним дел, но гибели его не желала и в страшном сне не могла представить более печального исхода.
Вскоре пришли. В дрожащем воздухе потускневшая от пыли чешуя казалась кучей сваленных друг на друга камней. Бурая кровь засыхала на горячем ветру, и, хотя они находились в сердце Лаора, одной из самых щедрых и плодородных областей материка, казалось, вокруг простираются бескрайние пустыни Суари и на много верст окрест не найдется ничего, кроме глины.
Ящер лежал неподвижно.
– Он еще дышит, – произнесла старуха. – Лихорадка еще не подобралась к нему, но близок ее приход, и стоит ящеру пустить меня к себе, как я поцелую его и прекращу страдания.
– Отчего же он не пускает? – пробормотала Эйза.
– У него еще достаточно сил, чтобы желать жить. Но в любом смертельном недуге рано или поздно наступает миг, когда жизнь становится агонией и умирающий жаждет облегчения. Ящер умрет, как только пожелает его.
– Но его можно выкупить! Отец говорил, что можно. Позволь мне выкупить его, я отдам все, что попросишь, все сокровища, что хранятся в моих кладовых, всех рабов, что прислуживают мне, только оставь его!
Смерть посмотрела на нее долгим взглядом, в котором читались одновременно задумчивость и безразличие.
– Пожалуй, есть услуга, которую ты могла бы оказать мне, – наконец, произнесла она. – Слышала ли ты о Синей звезде, амулете настолько могучем, что любое злое колдовство исчезает рядом с ним? Я слышала, он покинул свою колыбель в сердце моря и затерялся на одном из островов, откуда унес его западный ветер Сабхати, ибо он берет все, что приглянется ему в его владении. Нынче камень лежит в одной из гор огненного обруча на краю мира. Ступай туда и возьми у Сабхати Звезду, но помни: он свиреп и легкомыслен и расстанется со Звездой только если она не нужна ему. Будь почтительна и спроси, чего он хочет, как только что спросила у меня. Небесное семейство кровожадно: если принесешь ему богатые дары и зарежешь лучших из своих рабов, Сабхати будет ласков с тобой. Видит небо, я забрала бы у него камень, ибо ни жар, ни огонь не страшны мне, но я не властна над тем, что никогда не жило, и Сабхати смеется надо мной. Я дам тебе времени до следующей луны, чтоб доставить камень.
– Милостивая госпожа! – воскликнула Эйза. – Синяя звезда будет у тебя, не успеет смениться луна на небе.
– Так ступай, – велела смерть, – и да будет путь твой удачлив.
Глава вторая. Зверь из отражения
Замысел Эйзы был прост, и оттого она еще больше боялась за его воплощение. Она рассчитывала добраться до жилища каменной богини, разыскать там отца и просить его о помощи. Как ни суров был островной бог, а все же не сумел бы отказать любимой дочери в горячей просьбе.
Змей летел едва половину дня, и пешком Эйза могла покрыть это расстояние за двое суток. Но ни еды, ни одежды не было у нее, а впереди лежали пустынные земли, в которые нет-нет, да и забредали люди. Эйзе не хотелось попасться работорговцам Ласса или того хуже – Лаора, поэтому она остановилась у реки и сплела себе нелепый наряд из травы и листьев платана, чтобы издалека тот походил на платье.
Напившись вдоволь, она пересекла пустыню и за два дня добралась до границы Ласса. Там в редких рощицах, почти у самого жилища богини, Эйза остановилась, потому как заметила двоих людей, направляющихся ко входу.
Она легла на землю, надеясь, что оборванный зеленый наряд скроет ее в остальной растительности. Люди определенно не замечали ее. Они обходили дом, словно пытаясь увидать в нем то, что могло предостеречь от пути внутрь. В конце концов, обойдя безмолвное строение несколько раз, они скрылись со стороны входа, и голосов Эйза больше не слышала. Неужели, подумала она, богиня вновь решила казаться искателям приключений невинной и милосердной и убрала трупы со двора?
Эйза подождала еще некоторое время, но из дома никто не показывался, и она решилась войти. Обойдя строение, она подошла ко входу и увидела, что тела действительно убрали и теперь ничто в пустынном дворе не указывало на истинную суть хозяйки дома.
Она осторожно вошла в тоннель и направилась на ощупь, углубляясь в непроглядную темноту.
– Отец? – звала она. – Госпожа?
Голос ее терялся во тьме, будто стены поглощали слова, и вскоре Эйза прекратила это бесполезное занятие. Во тьме она наткнулось на что-то мягкое и мокрое. Воспоминания о страшной добыче богини тут же накинулись на нее, и Эйза поспешно отдернула ногу.
– Госпожа?
Впереди забрезжил неяркий свет, и, ведомая им, Эйза прибавила шаг. Вскоре она оказалась в зале с сосудами, который не раз видела, будучи вербной веткой в пасти у ящера. Но нынче зрелище ей явилось небывалое.
Богиня сидела посреди зала в неизменном положении на коленях и, выбирая из сосудов зубы, примеряла их к своим деснам. Челюсти ее были похожи на неровные частоколы. Рядом лежал один из искателей удачи, бессознательный, но пока невредимый. Эйза не знала, как обратиться к богине и стоит ли это делать, дабы не нарушить ее странный ритуал, но та сама подняла на нее голову.
– Малышка Эйза, – рассмеялась она. – Что ты забыла здесь?
– Я хочу увидеть отца, – пискнула Эйза. – Он тут?
– О, милое дитя, как ты невовремя, – без толики сожаления вздохнула богиня, – твой отец с его драконихой покинули мой дом прошлой ночью. Не думаю, что они далеко ушли, но не думаю также, что ты их найдешь. Места здесь дикие, а у тебя ни еды, ни одежды, ни самого простого оружия.