Когда старику попадалась особенно удачная, на его взгляд, фраза, а то и целый абзац, он многократно повторял этот фрагмент текста, чтобы в очередной раз убедиться в том, насколько же, оказывается, может быть прекрасен человеческий язык.
Читал он при помощи лупы. Этот предмет был вторым в списке наиболее дорогих для Антонио Хосе Боливара вещей. На первом месте была вставная челюсть.
Жил старик в хижине с единственной комнатой площадью примерно метров десять. На этом пространстве он без особых трудов разместил немногочисленные предметы обстановки, имевшиеся в его распоряжении: джутовый гамак, сундук, служивший также подставкой для примуса, и необычно высокий стол. Несколько лет назад, впервые почувствовав боль в спине, он понял — годы берут свое, и решил, что сидеть в его возрасте следует как можно реже и меньше. Тогда-то он и соорудил этот высоченный стол, за которым стоя ел и стоя же читал свои любовные романы.
От непогоды хижину защищала соломенная крыша. В той стене, что была обращена к реке, имелось небольшое окно. Поближе к нему старик и поставил стол на высоких ножках.
Прямо у входа в хижину висело старое, протертое до дыр полотенце. Тут же в коробочке лежал непременный кусок мыла, обновлявшийся каждые полгода. Мыло у него всегда водилось хорошее — настоящее, распространявшее въедливый запах животного жира. Оно одинаково хорошо отстирывало грязь с одежды, отмывало тарелки и сковородки, промывало волосы и смывало грязь с тела.
На стене, в ногах гамака, висел портрет молодой пары, исполненный кистью какого-то безвестного деревенского художника.
Изображенный на картине мужчина — не кто иной, как Антонио Хосе Боливар Проаньо — был одет в строгий синий костюм с белой рубашкой. Присутствовавший на картине галстук в полосочку на самом деле был лишь плодом творческой фантазии художника. У настоящего Антонио Хосе Боливара галстука никогда в жизни не было.
Женщина — Долорес Энкарнасьон дель Сантисимо Сакраменто Эступиньян Отавало — была изображена на картине в той одежде, которую действительно носила в жизни. Это платье по-прежнему хранилось если не как вещь в сундуке, то по крайней мере как образ в одном из дальних уголков памяти, где черным роем вьются мрачные, безжалостные слепни одиночества.
Синяя кружевная мантилья придавала дополнительное достоинство лицу женщины, позволяя при этом видеть ее роскошные черные волосы, которые, разделенные на прямой пробор, ниспадали ей на плечи. В ушах у женщины были серьги в виде крупных позолоченных колец, а шею украшали несколько нитей таких же позолоченных бус. На груди платье женщины было богато вышито фамильным узором рода Отавало. Тонкие губы изогнулись в легкой улыбке.
Они познакомились еще детьми, в Сан-Луисе — небольшом поселке в горах, у подножия вулкана Имбабура. Им было по тринадцать лет, когда родители, не особо интересуясь мнением детей, устроили их помолвку. А через два года состоялось большое торжество, в котором они-то как раз не принимали особого участия, изрядно напуганные тем, что по окончании этого веселья им предстоит считаться взрослыми самостоятельными людьми. Это их волновало куда больше, чем то, что все вокруг стали называть их мужем и женой.
Первые три года не то дети, не то супруги прожили в доме отца Долорес. Очень пожилой и давно овдовевший, он пообещал оформить завещание в пользу молодых в обмен на пожизненную о себе заботу и усердные молитвы — как за его здравие, так и по всем подобающим поводам.
Когда старик умер, молодым супругам еще не исполнилось и девятнадцати лет. В наследство им достался жалкий клочок земли, обрабатывая который, было совершенно невозможно прокормить семью. Небольшое стадо, также перешедшее к ним, пришлось продать, чтобы покрыть расходы на похороны и поминки.
Время шло. Антонио Хосе Боливар работал на своей земле и нанимался батраком к соседям, на участках которых, больших по размерам, требовались рабочие руки. Семья жила едва сводя концы с концами. Единственное, в чем у них не было недостатка, так это в злобных слухах и бесконечных пересудах соседей. Молодому мужу дела до них было мало, но они страшно отравляли жизнь несчастной Долорес Энкарнасьон дель Сантисимо Сакраменто Эступиньян Отавало.
Молодая женщина никак не могла забеременеть. Каждый месяц с ужасающей пунктуальностью ее организм выдавал соответствующее тому подтверждение, и с каждым месяцем она все сильнее чувствовала, как соседи и знакомые отторгают ее, выдавливая за рамки своего круга.