— Родилась она такой, что детей у нее не будет. Плохо это, не по-божески, — судачили между собой старухи.
— А я видела ее, когда у нее первые месячные были, — подхватывала разговор одна из женщин. — Так у нее в крови головастики были — все сплошь мертвые, — уверяла она, сама веря в то, что говорит. — В общем, мертвая она изнутри.
— Нет в ней жизни, и детей у нее не будет, — делали вывод остальные. — И зачем, спрашивается, нужна такая женщина?
Антонио Хосе Боливар Проаньо как мог пытался утешить жену. Они исходили все окрестности — от одного целителя к другому, перепробовав все травы, снадобья и заклинания, каждое из которых, по уверениям лекарей, являлось лучшим, единственно верным средством от бесплодия.
Все было напрасно. Месяц за месяцем жена Антонио Хосе Боливара уединялась в укромном уголке их дома, чтобы в очередной раз получить постыдное подтверждение своей неполноценности.
Решение уехать из родных мест было принято после того, как глава семьи получил взбесившее его предложение. «Может быть, дело-то в тебе, — сказали ему. — Отправь-ка ты ее на ярмарку одну». В общем, ему предложили отвезти жену на июньскую ярмарку, заставить ее принять участие в карнавале и общей на все село пьянке, которую односельчане устраивали незамедлительно после окончания праздничной проповеди. Из года в год повторявшийся ритуал июньских праздников в Сан-Луисе состоял в том, что стоило священнику выйти за двери церкви, как прихожане доставали принесенные с собой бутылки с тростниковой водкой и домашним — все из того же тростника — самогоном. Веселье продолжалось прямо в храме до тех пор, пока повалившиеся на пол прихожане не сплетались в полумраке в порыве плотской страсти со случайно оказавшимися рядом партнерами или партнершами.
Антонио Хосе Боливар Проаньо отверг саму вероятность того, чтобы считаться отцом ребенка, зачатого на греховном карнавале неизвестно от кого.
С другой стороны, к отъезду молодых подтолкнули известия о том, что правительство разработало план заселения амазонской сельвы. Власти обещали большие земельные наделы и техническую помощь тем, кто согласится переехать в эти негостеприимные края. Помимо тяжелого климата и отсутствия какой бы то ни было цивилизации, жизнь в этих районах осложнялась еще и тем, что их принадлежность к Эквадору в те годы активно оспаривало Перу. Впрочем, молодых это не испугало. На семейном совете они решили, что хуже их жизнь вряд ли станет, а перемена климата, вполне возможно, положительно скажется на здоровье супруги, исцелив ее от бесплодия.
Незадолго до ярмарки они собрали то немногое, что могли взять с собой, заперли дом и отправились в путь.
Чтобы добраться до речного порта в Эльдорадо, им потребовалось две недели. Часть пути они проделали в автобусе, часть в кузове грузовика, немалую долю прошли пешком. По дороге им пришлось побывать в городах со странными обычаями, таких, например, как Самора и Лоха, где индейцы из племени сарагуру из поколения в поколение носят лишь черную одежду в знак вечного траура и скорби по Атауальпе.[2]
Оставшаяся часть пути заняла еще неделю. На этот раз им пришлось плыть в каноэ. С непривычки их обоих чуть не разбил паралич от недостатка движения. Наконец за очередным — неизвестно каким по счету — изгибом реки лодка ткнулась носом в берег. Единственной постройкой, встретившей переселенцев, был большой ангар из оцинкованной жести, в котором размещались администрация, склад семян и инструментов, а также — на первое время — и сами прибывшие в эту глушь поселенцы. Это и был Эль-Идилио.
Вновь прибывшим без всяких проволочек выдали большую бумагу со множеством разных печатей внушительного вида, гласившую, что предъявители сего документа являются не бродягами и самозванцами, а участниками государственной программы по заселению отдаленных территорий. Им выделили участок земли — два гектара дикой сельвы, а также пару мачете, несколько лопат, несколько мешочков семян, изрядно подпорченных жуком-долгоносиком, а кроме того, твердо пообещали полную техническую поддержку со стороны государства. Что это такое и в чем оно должно было выражаться, так никто никогда и не узнал.
Новые поселенцы на скорую руку, как могли, соорудили какое-то подобие дома и принялись за расчистку от леса склона ближайшего холма. Работая целый день от рассвета до заката, они могли выкорчевать одно большое дерево, срубить вокруг него кусты в радиусе нескольких метров и расчистить этот клочок от лиан. Уже на следующее утро лес почти полностью залечивал нанесенную ему накануне рану. Лианы затягивали проплешины, словно соревнуясь с людьми, словно подгоняемые жаждой мести, словно желая наказать незваных пришельцев.
2
Атауальпа (1500–1533), верховный инка, правитель Тауантинсуйу, государства, занимавшего территорию современных Перу, Боливии, Эквадора, севера Чили и северо-запада Аргентины; был казнен испанскими конкистадорами.