При виде больного бледность покрыла лицо Эвелины, глаза наполнились слезами, которые орошали её платочек.
Он лежал в беспамятстве, когда она бережно и нежно взяла его руку и, прижав к своей груди, отчего сильнее застучала в сердце кровь, зашептала дрожащим голосом: «Я люблю тебя. Пожалуйста, выздоравливай, победи болезнь!»
А над нею под потолком качалась грозная тень. Но под таким проявлением любви даже она отступала. Полыхали далёкие молнии и громовые раскаты, будто на время среди зимы воцарилось лето.
Старик в коридоре успокаивал Антонину Эрнестовну, уверяя, что всё будет хорошо. Он один здесь знал всю истину происходящего, но ничего не мог сказать.
Антонина Эрнестовна горячо благодарила его, вытирая горькие слёзы:
- Спасибо вам, Марк, за ваше сочувствие, за заботу. Если бы не вы, то ребята бы погибли! Вы умеете успокаивать, как никто другой.
И она прислонилась головой к его плечу.
Она осталась дежурить на ночь, а старик вечером ушёл проводить Эвелину, которой не разрешили долее оставаться в больнице. Он знал - то, что должно произойти, состоится в два часа ночи, у него ещё было время.
- Страдай, моя милая девочка, страдай. Страдай и люби! От твоей любви сейчас многое зависит. Лёне станет легче от твоей любви. До скорой встречи, милая.
И старик, говоривший сегодня такие странные слова, поцеловал её в лоб.
Когда он вернулся домой, то увидел Петра Игнатьича, сидевшего в его кресле.
- Как ты попал сюда? - спросил было старик, а потом хлопнул себя по лбу и пошёл готовить кофе.
- Ну, ты готов, Себастьян? - спросил лениво и как-то буднично Пётр, слабо зримым призраком явившийся на кухню.
Марк Себастьян обернулся, какое-то время строго и снисходительно смотрел в глаза ангела и ответил:
- Сегодня ночью.
Глава восьмая. «Новая душа будет у него и новая у тебя»
Эвелина забросила уроки и сидела, прислонясь к зимнему окну. Там светили фонари, и пришедшая с севера вьюга разбрасывала снежинки. Слёз уже не было, было какое-то чувство родившейся, будто младенец, любви. Любви мучительной и прекрасной. В душе её рождалось что-то новое, будто зажглась звезда, и это новое вместило в себя душу возлюбленного, приняло его целиком.
Когда часы пробили двенадцать, она легла, но не спала. Долго смотрела на заснувшие игрушки, школьные тетради, книги. Взяла одну с полки и прочла:
В дни листопада он грустит и умолкает,
Весной его надежды оживают вновь.
Осенней ночью снова ветки отряхает
Его несчастная и страстная любовь.
Под ветром буйным гроздьями трясутся звёзды,
И вьётся вновь рыжеволосая листва.
Волшебным вихрем снов его опять уносит,
Сквозь пену облака глухая синева.
Бредёт один ночным тенистым шумным садом
И вот - её венецианское окно
Она в ночи меняет пышные наряды
И ждёт блистательного принца своего.
Влюблённого в неё не распознать сквозь слёзы.
А может это капли стылого дождя?
В тревожный вихорь снов его опять уносит,
Сквозь пену облака глухая синева.
***
Мой юный друг о том печалится не стоит,
Грустить и плакать о потерянной любви -
Весна опять шумит за этою рекою
Ты лёгкое её дыхание улови.
***
Он с листопадом вновь грустит и умолкает,
В весну свою поверив - оживает вновь!
Осенней ночью снова ветки отряхает,
Его несчастная и страстная любовь.
Она отложила книгу и замедленно, словно автомат, выключила лампу.
Из окна сочился серо-белый свет, тени плясали в углах и на потолке. Так она долго лежала в темноте без сна, слёзы алмазными капельками катились из глаз, и лишь ветер да снег стучали в окно.
И вдруг яркий луч молочно-белого цвета проник в спальню.
Эвелина в изумлении поднялась и увидела в снопе света фигуру. Она совсем не испугалась. Это был старик, ангел - Марк Себастьян.
Его выразительное, слегка удлиненное лицо было напряжено, в глазах горел нездешний свет.
- Пошли. Будем спасать твоего возлюбленного.
И Эвелина покорилась, неслышно оделась, удивляясь, как родители её не проснулись, сморенные глубоким сном.
Марк Себастьян подхватил её под крыло. Они взлетели вверх, и у Эвелины всё замерло внутри. Сели на черепичную белую крышу. Слышно было, как в печных трубах завывает ветер.
Эвелина постепенно собралась и освоилась, а потом шепнула:
- Можно лететь.
И зажмурила глаза. У неё захватило дух.
На какое-то время они опустились у памятника Железному Рыцарю.
Его обвивала и опутывала своими косами вьюга.
Здесь их ждал человек с прозрачно-светлыми глазами в пальто и шляпе, который, казалось, вовсе не страдал от снега и мороза, его обходила пурга, и лишь отдельные снежинки ложились на тёмное, безупречного покроя пальто. В руках у него был небольшой чемоданчик, усыпанный снежной порошей.
- Так вот ты какая, - улыбнулся гражданин в пальто. - Эвелина! Скажи мне, Эвелина, что ты чувствуешь к Лёне?
- Я его очень люблю, - просто и искренне сказала Эвелина.
- Ну, что же, этого достаточно. Значит, задуманное дело свершится! - произнёс он, и, сделав жест, приглашающий двигаться дальше, завертевшись волчком, взвился ввысь.
Вслед за ним воспарили Марк Себастьян с Эвелиной.
Неслышными и прозрачными тенями Себастьян и Софериэль проникли в приёмный покой, открыли для Эвелины дверь. Все вокруг, включая санитарку, медсестру и дежурного врача спали мёртвым сном.
Эвелине велели постоять за дверью, и она увидела лежащую на раскатанном на стульях матрасе спящую женщину. Это была мать Леонида.
Далее они неслышно, как призраки, посетили палату больного.
Марк Себастьян подошёл близко.
***
И вдруг он увидел широкую спальную комнату, декорированную высоким рельефным орнаментом, изящной ручной росписью и золочением, роскошную кровать с мягким деревянным изголовьем в виде горки. За занавесью на мягкой постели спала красивая женщина и рядом с нею дитя. Марк Себастьян ахнул, узнав Агнессу. Разметавшаяся во сне, она была ослепительно красивой.
Мелькнула призрачная маска железнорукого Рафаэля, и мальчик перестал дышать, ибо душа покинула его тело.
Встревоженная Агнесса проснулась, ощупала ребёнка - он показался ей недвижимым и холодным. Она потянулась за колокольчиком, чтобы позвать служанку, но его не оказалась на месте. Его держал в своей руке Софериэль, скрытый шторой.
Отодвинув занавесь, Агнесса набросила пеньюар и собралась пойти за Марией, как вдруг увидела стройного господина в чёрном, который приложил палец к устам. Тут же Агнесса упала на кровать замертво. А когда очнулась, ночь уже поворачивала к утру, где-то прокричал петух и всё затихло.
Рядом тихо посапывал её сын. Удивляясь необычному сну, Агнесса прижала ребёнка к своей груди...
***
Леонид лежал совсем неподвижный и холодный - жизненные силы уже покинули его. Эвелина горько заплакала, слезами и поцелуями орошая тело юноши. И произошло чудо - тот, кто был неподвижен и холоден, стал дышать, тело теплело, щёки зарумянились, и все вздохнули свободно.
Софериэль отступил, защёлкнув свой чемодан, а Марк Себастьян накрыл тёмной пеленой влюблённых, соединяя и защищая их.
Его уста шептали слова: «Новая душа будет у него и новая у тебя».
Ноябрь - декабрь 2017 года