«Прошу прощения, я никогда не высказывал ничего подобного; женщина умерла от отравления, но мы не можем сказать, как это лекарство было введено. Скорее всего, путём какого-либо укола. В желудке не было никаких следов яда, кислота не была проглочена».
«Да, – добавил доктор в ответ на другой вопрос коронера, – вероятно, смерть последовала почти сразу за инъекцией, скажем, в течение пары минут, а может быть, трёх. Вполне возможно, что имела место мгновенная судорога, но, может быть, и нет; смерть в таких случаях наступает абсолютно внезапно и сокрушительно».
Не думаю, что в то время кто-либо из присутствовавших осознавал, насколько важным было заявление врача – которое, кстати, во всех деталях подтвердил окружной врач, проводивший вскрытие. Миссис Хейзелдин внезапно умерла от укола синильной кислоты, и никто не знал, как и когда совершили эту инъекцию. Она ехала в вагоне первого класса в то время, когда в вагоне множество пассажиров. Молодая и элегантная женщина должна обладать необычайными храбростью и хладнокровием, чтобы ввести себе смертельный яд в присутствии нескольких соседей по купе.
Впрочем, я ошибся, заявив, что тогда никто не осознал важность заявления врача; существовало три человека, мгновенно оценившие серьёзность положения и поразительное развитие, которое дело начало принимать.
– Конечно, обо мне и речи не шло, – добавил странный Старик с присущим ему неподражаемым самомнением. – Я тут же догадался, где именно полиция ошиблась, и по какому ошибочному пути она будет двигаться дальше, пока таинственная смерть в метро не канет в забвение вместе с другими случаями, когда полицейские оказались в тупике.
Итак, существовало три человека, понимавших серьёзность заявлений врачей – во-первых, детектив, первоначально обследовавший железнодорожный вагон, молодой человек, кипящий энергией и полный ошибочных суждений. Другим был мистер Хейзелдин.
В этот момент в судебном процессе произошёл интересный поворот: на свидетельскую трибуну вышла Эмма Фаннел, горничная миссис Хейзелдин. Насколько тогда было известно, она стала последней из тех, кто видел несчастную женщину живой и говорил с ней.
«Миссис Хейзелдин завтракала дома, – объяснила Эмма, из-за застенчивости отвечая почти шёпотом, – она выглядела здоровой и весёлой. Она вышла около половины четвёртого и сказала мне, что идёт к Спенсу, на церковный двор собора Святого Павла, чтобы примерить новое, сшитое на заказ платье. Миссис Хейзелдин собиралась пойти туда утром, но ей помешал визит мистера Эррингтона».
«Мистера Эррингтона? – небрежно спросил коронер. – Кто такой мистер Эррингтон?»
Эмма затруднилась с ответом. Мистер Эррингтон… это мистер Эррингтон, вот и всё.
«Мистер Эррингтон – друг семьи. У него квартира в апартаментах Альберт Мэншенс. Он очень часто приезжал на Аддисон-Роу и обычно задерживался допоздна».
Под градом вопросов Эмма, наконец, заявила, что недавно миссис Хейзелдин несколько раз ходила в театр с мистером Эррингтоном, и что в те дни хозяин выглядел очень мрачным и весьма сердитым.
Повторно вызванный, молодой вдовец вёл себя на удивление сдержанно. Он отвечал крайне неохотно, и коронер, очевидно, был чрезвычайно доволен собой, когда после четверти часа твёрдых, но дружелюбных вопросов получил от свидетеля те сведения, какие хотел.
Мистер Эррингтон был другом его жены. Он был состоятельным джентльменом и свободно распоряжался своим временем. Самого мистера Хейзелдина не особо волновало существование мистера Эррингтона, и он определённо никогда не делал никаких замечаний жене по его поводу.
«Но кто такой мистер Эррингтон? – повторил коронер ещё раз. – Чем он занимается? У него какое-то дело? Что у него за профессия?»
«У него нет ни дела, профессии».
«Чем же тогда он занимается?»
«Особо ничем. У него достаточно личных средств. Но он много времени посвящает своему увлечению».
«Какому увлечению?»
«Он постоянно занят химическими опытами, и с точки зрения любителя я считаю его выдающимся токсикологом».
ГЛАВА XI.
МИСТЕР ЭРРИНГТОН
– Вы когда-нибудь видели мистера Эррингтона, джентльмена, так тесно связанного с загадочной смертью в метро? – спросил Старик в углу, выкладывая пару небольших любительских снимков на стол перед мисс Полли Бёртон. – Вот он, такой, как и в жизни. Довольно симпатичное, достаточно приятное лицо, но обычное, абсолютно обычное. Именно это отсутствие каких-либо особенностей почти, но не совсем, надело петлю на шею мистера Эррингтона. Но я забегаю вперёд, и вы потеряете нить.